— То есть ты совсем ни при чем? С перьями и нимбом.
Я закутываюсь в пиджак как в кокон. Телу уютно в этом тепле и облаке аромата. Ему плевать на то, что я чувствую к хозяину одежды и чего боюсь.
— Не важно, с чем я. — Клим распахивает пассажирскую дверь своей машины. Той самой, что приехала последней и лихо перегородила две полосы. — Ты сама мне позвонила и дала согласие на все условия. Назад не отмотаешь.
Он кивком приказывает, чтобы я села.
— Я не жду никаких поблажек. — Покорно устраиваюсь на сиденье.
— Как и в случае со стариком, который чуть не изнасиловал тебя.
Клим опускается на водительское место и заводит двигатель. Хаванский спокоен, если не считать желваков на скулах.
— Он будет жить? — Вспоминаю ужас на лице Пекарского.
— Долго и счастливо. Подальше от тебя и от компании.
— А его охрана? — Я, точь-в-точь как Альберт, оборачиваюсь назад. — Они нас так и не догнали...
— Николай уже занимается этой проблемой.
— Один?
— Ты думаешь, я приставил бы к тебе любителя?
— Ясно... — Вжимаюсь в спинку сиденья.
В машине тепло, но холод сковывает по рукам и ногам.
— Спрашивай, — Клим будто мысли читает.
— Можно узнать, на что я согласилась?
— Обязательно, Диана, — выруливая в незнакомом направлении, бросает Хаванский. — Ты узнаешь. И сделаешь все, что нужно. Очень скоро. У меня дома.
Глава 14
Глава 14
Чтобы хоть немного успокоиться, всю дорогу гадаю, каким будет дом Клима. На ум приходят древние крепости и обнесенные двойными стенами особняки местных чиновников. Но когда мы подъезжаем, становится ясно, что я ни капли не знаю своего тюремщика.
— Он одноэтажный? Или там под землей бункер на несколько ярусов?
Смотрю на странное здание из стекла и бетона. Больше всего дом напоминает ангар. Нет ни крыльца, ни окон, ни дорожек. Только стеклянные и бетонные стены.
— В наличии чулан. Для женщин, — криво усмехается Клим и останавливает машину у двери, на закатанной в асфальт площадке.
— Я догадывалась, что ты Синяя Борода. — Сквозь стекла видно просторный холл, гостиную и кухню. — А еще вуайерист.
— Тебе понравится!
— Боюсь, я недостаточно испорчена.
— Это поправимо.
Клим выходит из машины и ждет меня. Никаких попыток помочь или прочей благородной суеты.
— Я должна буду здесь жить?
— Без «должна» мне нравится больше, но суть ты уловила.
Он открывает дверь и пропускает меня вперед.
— Долго?
Внутри дом такой же странный, как и внешне. Просторный лофт. С серой, под бетон, штукатуркой, такими же полами и промышленными светильниками.
Ни одного намека на уют или женскую руку.
— Пока я не разберусь со всеми твоими проблемами или...
Клим снимает с меня пиджак. «Распаковывает как подарок», — приходит на ум сравнение.
— Или? — жду продолжения.
— Или я сам тебя отпущу. — На лице Хаванского не остается и следа от улыбки.
Словно знакомлюсь впервые, скольжу по нему взглядом. Высокий лоб. Густые светлые брови. Прямой нос с небольшой горбинкой. Четко очерченные скулы и такая же жесткая геометрия подбородка.
Одни линии. Никаких изгибов. Стопроцентная мужественность и суровая арктическая красота.
Последняя мысль заставляет отшатнуться.
Я много раз замечала жадные взгляды, которыми женщины буквально облизывали Клима с ног до головы. Слышала в клубе сладкие стоны. Видела опьяневших от секса с ним девушек, готовых исполнить любую прихоть ради повторения или чести стать постоянной. Все они были одноразовыми игрушками. Слишком слабыми, чтобы сказать: «Нет!» Скучными для этого хищника.
— Ты хочешь прямо здесь? — Завожу руки за спину и до талии расстегиваю платье.
Для чего я здесь, ясно как день. Если цена безопасности компании — мое тело, так тому и быть. Не хочу ждать.
— Так спешишь? — Клим позволяет платью стечь к ногам. Не прикасается, но и не отводит глаз.
— У меня нет никакого желания изображать из себя не такую. — Расстегиваю бюстгальтер. — Это сделка. Значит, каждый платит за свою услугу. Мой черед.
— Да... —По его губам кривой трещиной ползет улыбка. — Ты единственная женщина, за которую я когда-либо платил.
— В этот раз я обойдусь тебе очень дорого. — Следом за платьем на пол падают белье и шпильки для волос.
— Заводит? — Клим выбрасывает вперед правую руку и резко притягивает меня к себе. Впечатывает в каменный торс.