— Ты это так вкусно описал... — Закусив губу, я наблюдала за диким огнем в голубых глазах и желваками на скулах. — В таких подробностях...
— Затрахаю так, что сесть не сможешь!
Шелковый шарф трещал, как старенький хлопковый платок.
— Ты все обещаешь и обещаешь.
Стянув заполненный спермой презерватив, я облизывала влажную головку. Одной рукой царапала стальной пресс, другой — все смелее гладила нежный узелок.
— Не смей... — Клим вздрагивал. Крупно. Так, что колыхался матрас.
— Ты мне все разрешил. Дал карт-бланш на тело.
Задыхаясь от восторга, я губами и пальцами изматывала своего недавнего мучителя.
Настойчиво. До грубого гортанного стона.
Быстро. До саднящей боли между ног, которую можно было унять лишь одним способом.
Без страха. До легкого проникновения... одной фалангой сквозь затвердевшие от напряжения мышцы.
— Диана!
Я так и не поняла, кто в конце концов сдался первым — изголовье или шарф. Стоило снова потянуться губами к плоти, тело подо мной перевернулось. Где-то в стороне зашелестела фольга. Сильные руки крутанули меня в воздухе и поставили на колени. Спустя мгновение налитой член до самого основания толкнулся в подпухшие мокрые складки.
Глава 32
Глава 32
В офисе чувствую себя странно. Ночью был не первый секс в жизни, однако подчиненные посматривают на меня с таким видом, словно стряслось что-то особенное.
Не выдержав всеобщего внимания, в обед я даже запираюсь в туалете. Изучаю себя в зеркале. Ищу засосы. Пытаюсь увидеть на лбу надпись: «У нее был секс». Для надежности умываю лицо теплой водой и наношу тонкий слой тонального крема.
Внешне все как обычно. Ни предательского румянца, ни болезненной бледности, ни блеска в глазах. Но работники по-прежнему косятся, а смущенные улыбки некоторых из них заставляют все чаще заглядывать в маленькое зеркало пудреницы.
— Диана Дмитриевна, у вас все хорошо? Может быть, ромашкового чаю? — после обеда интересуется Арина.
— У нас все по плану? Какие-нибудь новости? — несколько минут спустя спрашивает мой заместитель.
— Я ничего не пропустил? — еще через час встревоженно уточняет Всеволод Львович.
Ощущаю себя попугаем, каждый раз отвечая им «нет». И с трудом сдерживаюсь, чтобы не махнуть домой, в свою старую квартиру. Хотя бы на часик или два — побыть наедине с собой и привести в порядок голову.
Последнее точно не лишнее. Но вместо тишины и знакомых стен меня спасает Герман.
«Я в ресторане возле твоего офиса. Жду на кофе», — присылает он ближе к вечеру.
Не раздумывая я откладываю в сторону все бумаги.
***
— Мне тут сорока на хвосте принесла, что один из твоих акционеров недавно лишился всех денег и сейчас под подпиской о невыезде. — Герман символически поднимает свою чашку и салютует.
— Пекарский... — киваю я. — А что именно с ним произошло?
Клим так и не рассказал, как собирается расправиться с Альбертом Борисовичем. После той жуткой встречи на дороге, мы с акционером больше не пересекались. Когда Арина попыталась отправить ему копию протокола собрания, выяснилось, что нужного электронного адреса больше не существует, а номер факса теперь принадлежит другой компании.
— История темная. Банк потребовал досрочного погашения кредита. Уж не знаю, какие были причины, но твой Пекарский «на радостях» наделал столько ошибок, что мгновенно попал под прицел Федеральной службы по финансовому мониторингу.
— Как?! — открываю рот от удивления.
— Он хотел перевести оставшиеся деньги на счета своих подставных компаний. Для этого оформил липовые документы и доверенности на подчиненных. Решил подстраховаться, чтобы, если придут с проверкой, он остался чистеньким.
— А эти подчиненные сдали свое начальство? — догадываюсь я.
— Больше того! — восхищенно смеется Герман. — Они пошли на опережение! Сами явились с повинными и слили все! От махинаций со счетами до дачи взяток.
— Ничего себе!
— И не говори. Если следователи смогут найти все доказательства, старый аферист загремит лет на пятнадцать. А то и на двадцатку! Никакой адвокат не спасет.
— И это из-за того... — Вспоминаю, как Пекарский лапал меня в машине и обещал сберечь директорскую должность в обмен на сексуальные услуги.
— Кто-то хорошо его прижал. — Герман понимает меня без слов. — Я не верю, что заместители, измазавшиеся за несколько лет в общем дерьме по самое не балуйся, по собственной воле вдруг пошли в полицию. Да и банк...