Он не поднимает руки, чтобы защитить себя, и вместо этого процеживает между стиснутыми зубами:
— Ты можешь остановить это.
— И как мне это сделать, гений? — я стою перед ним и позволяю своему кулаку упасть на бок. — Пока я не стану сильнее, я не смогу ничего остановить.
— Тогда делай это быстрее. Для начала, перестань бить как девчонка.
— Ты бы так не говорил, если бы видел, как красиво я украсил твое лицо, ублюдок.
Он харкает и поворачивается к своему охраннику.
— Мы идем домой, Коля. Какое-то присутствие испортило мне настроение.
— Это я должен это говорить! — кричу я ему в спину. — Я желаю тебе дерьмового Рождества.
Он отмахивается от меня, не оборачиваясь, и мне хочется бежать на полной скорости и сбить его на землю. Я не делаю этого, потому что даже я понимаю, что уже поддался насилию больше, чем должен был себе позволить.
Я пытаюсь лучше контролировать эту часть себя, а для этого мне нужно быть более уравновешенным. Я коснулся уголка губ и поморщился. Когда-нибудь этому ублюдку Адриану перережут горло во сне.
Передо мной останавливается черный фургон, но прежде чем он полностью остановился, боковая дверь открывается, и пронзительный, взволнованный голос кричит:
— Киря!!!
Мой брат выпрыгивает из машины и врезается в меня, выбивая из равновесия. Я погладил его по светлым волосам. Несмотря на то, что он младше меня всего на два года, он гораздо ниже ростом. У меня скачок роста, за которым он не успевает.
— Привет, маленький Костя.
— Я не маленький. — Он все еще тычется носом в мою грудь, как в детстве. Мои ребра болят от удара Адриана, но я обхватываю его спину.
— Кирилл!!! Кирилл! — другая, гораздо меньшая фигура врезается в мой бок.
Моя пятилетняя сестра, Карина, тянет ко мне руки, хотя я говорил ей, что она слишком тяжелая, чтобы ее нести. Понимает ли она эту логику? Нет.
Сегодня она выглядит красиво в розовом платье с белыми лентами. Ее светлые волосы спадают уложенными локонами до середины спины.
— Кара. — Несмотря на больное тело, я все равно поднимаю ее высоко, и она уютно устраивается на моих плечах.
Она касается макушки моей головы и задыхается.
— Кровь, кровь. Ты ранен?
В этот момент Константин отталкивается назад, чтобы посмотреть на меня, и его глаза расширяются.
— Почему... что случилось?
— Просто бессмысленная драка. Не о чем беспокоиться.
Он дуется, а Карина начинает плакать, и мне приходится утешать их обоих и уверять, что я действительно в порядке. Если бы я знал, что они приедут за мной, я бы не поддался на провокации Адриана и не стал бы разговаривать с этим мерзким ублюдком.
Возможно, я недостаточно сильный, чтобы положить конец испытаниям и тренировкам моего отца, но я буду. Хотя бы для того, чтобы защитить своего брата и сестру.
В машине двое охранников моего отца и водитель. С какой стороны ни посмотри, странно, что отец послал Константина и Карину забрать меня из школы. Еще более странно, что Юля позволила Константину исчезнуть с ее глаз, хотя обычно она его слишком опекает.
— Зачем вы приехали? — спрашиваю я.
— Потому что мы скучаем по тебе! Скучаем! — кричит Карина, а потом начинает хихикать. У нее есть привычка повторять свои слова, потому что наша дорогая мама всегда говорит ей, чтобы она говорила четко и не как идиотка.
— Папа сказал, что мы едем на рождественские каникулы. — Константин улыбается, его лицо переполняет волнение. — Всей семьей.
Я сужаю глаза. Мы никогда, и я имею в виду никогда, не делали ничего как семья, так что тот факт, что мы начинаем сейчас, вызывает у меня подозрения.
На самом деле, я чертовски нервничаю по поводу такой перемены событий.
На Рождество я обычно наряжаю елку для брата и сестры и дарю им подарки, потому что Роман этого не делает, а у Юли есть подарки только для Константина. Я уже привык к этому, но все равно каждый год Карина плачет. Так что Константин за спиной Юли делит десяток подарков между ним, мной и Кариной. Я их не беру, но этот поступок смягчает обиду нашей младшей сестры. Это у нее вечная любовь к блесткам, ярким цветам и всему красивому.
А Юля? Ей абсолютно все равно. Мы с Кариной для нее как будто невидимки. Я бы хотел, чтобы она была нашей мачехой. Тогда бы все это презрение имело смысл.
Как женщина, которая нас родила, может так к нам относиться — вот чему я не могу найти объяснения.
— Это то, что сказали охранники? — спрашиваю я брата.
Он кивает.
— Наконец-то мы отправимся в путешествие вместе!
Я окидываю взглядом свое окружение. Все остальные ученики уже ушли, так что остались только мы. Мое нутро скручивается, когда я опускаю Карину на землю и позволяю ей взять меня за руку, а затем сжимаю руку Константина своей свободной рукой.
— Мы должны покинуть это место. Сейчас.
— Но почему? — он пытается сопротивляться мне. — Мы с Карой хотим поехать на праздник.
— Мы хотим поехать, поехать. — Карина тоже тянет меня за руку, но у нее не получается сдвинуть меня с места.
Потому что я уже тащу их по улице.
— Господин, вернитесь. — Тяжелые шаги охранников звучат позади меня, когда они вскоре догоняют нас. — У нас есть четкие инструкции везти вас.
— Мы идем пешком. Возвращайтесь сами, — говорю я, не оборачиваясь.
Тяжелые шаги исчезают, но на смену им приходят другие. Более легкие, но их больше. Я поднимаю Карину так, чтобы она прижалась к моему боку, и кричу:
— Беги, Костя!
Наступает небольшая пауза, прежде чем он кивает и подчиняется. Он даже не спрашивает меня, зачем и куда мы идем. Константин всегда доверял мне. В том числе и мысли о том, как он иногда ненавидит Юлю, потому что она относится ко мне и Карине как к дерьму.
Он говорит мне, что однажды мы будем только втроем, потому что мой младший брат решил, что моя мечта — это и его мечта.
Мы не смотрим назад, когда бежим по улицам, проносясь мимо украшенных к Рождеству магазинов. Но мы недостаточно быстры. Карина тормозит меня, а Константин все время отстает. Вдруг он спотыкается и падает, зовя меня по имени.
Я ругаюсь и начинаю возвращаться, чтобы помочь ему, но в тот момент, когда я это делаю, уже слишком поздно. Мужчины в черной боевой одежде и балаклавах уже схватили его.
Он бьется и брыкается, но это не помогает, когда его окружают шестеро из них. Карина кричит, и я опускаю ее на землю, а затем прячу в небольшом переулке. Я наклоняюсь к ней и говорю успокаивающим голосом:
— Оставайся здесь, Кара. Я позову Костю и вернусь, хорошо?
— Хорошо, хорошо. — Она продолжает держать свою руку на моей руке, как будто не желая отпускать меня, и я осторожно высвобождаю ее.
Я бросаюсь к брату и вижу, что он бьется и ругается. Увидев меня, в его глазах расцветает надежда:
— Киря!
Я беру камень и бросаю его в одного из мужчин. Он попадает в него, но двое других бросаются на меня со сверхзвуковой скоростью. Как раз когда я придумываю лучший план действий, Карина вскрикивает.
— Кирилл! — кричат и она, и Костя.
Мои мысли превращаются в кашу, и я не знаю, куда смотреть в первую очередь. Но прежде чем я успеваю принять решение, меня бьют по голове, и я падаю на землю.
Сквозь пропитанное кровью зрение я вижу, как мужчины уносят кричащих Константина и Карину.
Я пытаюсь дотянуться до них, но понимаю, что меня тоже тащат, но в противоположном направлении.