Расположились на берегу Ладожского канала, не доезжая 3-х километров до первого поселка Синявинских торфоразработок. Деревня Липки осталась позади. Недалеко от нашего расположения лежит на земле большого размера железная труба диаметром почти в рост человека.
По ней, видимо, перегоняли торф. Около трубы, с одной стороны, большие кучи стреляных гильз и пустые конусные железные коробки от пулеметных лент. Вдоль трубы на ее огромном протяжении были устроены немецкие пулеметные гнезда. На высоком берегу на валу Ладожского канала установлены тяжелые дальнобойные немецкие пушки. При отступлении немцы не успели их увезти. Одна из них была повреждена, конец ствола был разорван, и металл ее лентами вывернуло наружу и прижало кругом ствола. Четыре пушки остались в полной исправности на земле и на лафетах валялись металлические коробки — взрывчатка. Стволы всех орудий были направлены в сторону Ладожского озера.
1, 2, 3 и 4 января стоит теплая погода, валенки промокли. Пришлось достать из мешка кожаные сапоги.
6 февраля получил письмо от моего друга В. А. «Здравствуй, дорогой мой друг Вася! Я решил изменить свой образ жизни и женился. Моей женой является Анна. Германовна Беляева. Ты ее, наверное, знаешь по Ленинграду. Живем теперь вместе. Можешь нас поздравить. Ты не удивляйся, что в такое время я решился на такой шаг. Одному жить стало совершенно невозможно. За последнее время я дошел до такого состояния, что еле таскал свои ноги.
В условиях Омска приготовить что-либо одному совершенно невозможно. Я думаю, что ты меня вполне понимаешь и не осудишь. Работаем очень много»…
13 февраля два часа идет сплошная канонада, наступление по всему фронту.[15]
От Советского Информбюро 13 февраля 1943 года
В течение ночи на 13 февраля наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.
Получил письмо из Торжка от учительницы Анастасии Ильиничны Токиной. Между нами завязалась хорошая серьезная переписка, она продолжалась все последующие годы войны.
Получил письмо от В. А. «Вася, я не имею права на тебя обижаться, но скажу, что ты не аккуратен. Разве можно так долго не сообщать о себе. Ведь у меня остались из самых близких и родных только младший брат и ты. Когда получаю письма, появляется надежда, что еще встретимся».
22 февраля канонада, наступление на Синявино. Поставлена задача взять его ко дню Красной Армии 23 февраля. С кем я шел, не помню. Шли просекой, над нами пролетел вражеский снаряд с каким-то необычным особым свистом, специально так сделанный для действия на психику. Упал он между деревьев в жидкую грязь и не разорвался. Прошли просекой еще с километр. С левой стороны дороги стоял построенный немцами из грубо сколоченных досок двухэтажный барак. Говорили, что в нем жили 75 наших девушек. Немцы согнали их из ближайших деревень. Вышли мы на открытое место на железную дорогу, рельсы расходятся в разные стороны, несколько пересекающихся путей. Нашими они сделаны для перевозки торфа или немцами для своих перевозок, неизвестно. В самой середине, в пересечении путей, стояла молодая девушка-регулировщица. В руке у нее короткая, как милицейская, палка — жезл. Она регулировала, показывала, куда можно ехать, куда идти. Недалеко от нее между двух небольших деревьев висел плакат, на нем крупными буквами написано: «Приказ регулировщика — закон». Мы прошли через рельсы дальше. Место песчаное, высокое. По сторонам много немецких землянок, в одной из них была устроена баня. Вдруг немцы обрушили на это место сильный огонь из крупнокалиберных шестиствольных минометов. Когда кончился обстрел, нам пришлось проходить тем же путем, где стояла девушка-регулировщица. Ее разорванное на куски тело раскидало на рельсы, на шпалы, на песок. Прошло всего две-три минуты, она тут стояла живая, красивая, улыбалась, и вот ее навсегда не стало. Мы вышли к нашей батарее. Пушки были установлены ночью и замаскированы очень блйзко от переднего края. Впереди в глубоких траншеях сидела наша пехота. К ним сделаны тоже глубокие траншеи, — извилистые проходы, вырытые для снабжения пищей сидящих в окопах солдат. За окопами — нейтральная зона, местами она доходила до ста и даже до семидесяти метров от наших до немецких траншей. Были случаи, когда немцы бросали в наши окопы ручные гранаты. У них граната приделана к небольшой палке, так можно дальше бросить гранату. Но ее можно успеть отбросить от себя, когда она уже шипит. Немцы занимали высокое место, сильно укрепленное дотами. Доты, построенные в шахматном порядке с уложенными на их крыши рельсами в семь рядов и залитых цементом, были неприступными. Наша артиллерийская подготовка проводилась с расчетом сначала весь огонь обрушить на передний край вражеских дотов, а затем постепенно вал огня переносить все дальше и дальше. В это время наша пехота выходит из траншей и, прижимаясь к земле, ползет вперед с целью выбить врага с переднего края и захватить доты. Немцы, зная нашу тактику, быстро занимают свои места у пулеметов и пушек, установленных в амбразурах каждого дота, и стреляют, стреляют, не целясь, жмут на гашетки пулеметов. Все рассчитано, пристреляно, плотность пуль была настолько велика, что вряд ли проскочит маленькая мышь. А человеку, даже самому маленькому, казалось бы, совсем невозможно добраться до желаемой цели.
15
В январе — феврале 1943 года советское наступление на синявинско-мгинском направлении, несмотря на кровопролитные бои, дальнейшего развития не получило.