Капитан Минкс не стал более расспрашивать нового пассажира, так как повстречать в этих краях агентов или контрабандистов было делом обычным.
- Я сообщу станции берегового патруля координаты вашего катера...
- Нет-нет, лучше это сделать нам самим. Вы позволите?
- Конечно. Проходите сюда.
Капитан повел Джулиано в рубку и подключил радиопередатчик.
- Вы не возражаете, если я переговорю с центром наедине? Это служебно
секретный разговор.
Минкс понимающе кивнул и вышел из рубки, оставив нас одних. Естественно, никакого разговора и в помине не было. Бендетто не собирался говорить с полицией, которая давно точила на него зуб. Он отключил прибор и с любопытством начал изучать катамаран.
- Чудесно! - воскликнул он, его темные глаза горели как угольки.
Такое его веселое настроение всегда грозило обернуться трагическими последствиями для окружающих. Зная нрав своего друга, я принялся уговаривать его не совершать необдуманных действий. Он долго препирался, но наконец пообещал быть паинькой.
На "Изабелле" нам любезно предоставили одну из четырех пассажирских кают. Семья, которая наняла эту яхту, состояла из четырех человек: мистера и миссис Мейполтон и их детей подросткового возраста. Они были симпатичными и вежливыми людьми. Поначалу мистер Мейполтон был недоволен внезапным появлением пассажиров на борту катамарана, но уже по истечении двух дней он не только свыкся с нашим обществом, но и сам стал искать встреч.
Бендетто был первоклассным выдумщиком, и его увлекательные истории восхищали слушателей-ротозеев. Они верили ему, так как рассказчик был на удивление красноречивым. Он настолько бесстыдно врал, что мог обмануть даже дьявола, явись тот перед ним во плоти. В подтверждение своей великолепной лжи он неустанно клялся всеми святыми и закреплял свою клятву святой печатью - "крестом". Такому божественному доказательству святотатца все беспрекословно верили.
Джулиано был моим дальним родственником, уроженцем Сицилии. Переехав из Италии в Штаты, он принялся представлять там интересы семьи Бендетто. Ему было тридцать четыре года, но низкий рост, бойкость и шустрость позволяли считать его более молодым
Он был горячим, как и всякий сицилиец, не обладал особо привлекательной внешностью, но не был лишен и обаяния. Жгуче черные волосы, зачесанные к затылку, всегда блестели от бриолина, баночку которого он как наиважнейшую деталь своего туалета непременно держал в кармане пиджака. Бендетто любил
одеваться с шиком, и его щеголеватая внешность всегда бросалась в глаза.
Он жил в Соединенных Штатах более пятнадцати лет и был прекрасно осведомлен о правилах "игры" здешних преступных кланов. Ко времени описываемых событий я работал с ним уже два года и был хорошо знаком с его бесчеловечными методами расправы.
В преступных кругах за безустанное трудолюбие и безжалостность Бендетто прозвали "Аллигатором", что было под стать его неутолимой жажде убийства и кровопролитий. В то время я не был столь известным, как мой наставник, но за свою деловитость был прозван именем Марко Поло, венецианского путешественника. Вероятно, Леолука Антонио, глава семьи Скаджола, дал мне такое прозвище не только за мою деятельность, но и ведая о том, что я был родом из Венеции.
Я не стану описывать свою внешность, а приведу несколько строк из дневника Вероники, успешно обрисовавших мой облик:
"...обворожительный молодой итальянец, с задумчивыми голубыми глазами и вьющимися русыми волосами... Уравновешенный и молчаливый..." - таким я ей казался.
В Штатах, кроме Джулиано, у меня больше не было родственников. Вся моя родня жила в Италии и редко выезжала за ее пределы. Отсылая меня на заработки в Америку, моя мать была неверно осведомлена о сфере деятельности Бендетто. Она полагала, что он был преуспевающим предпринимателем и занимался честным бизнесом, но кто сказал, что мафиози и их окружение были честными людьми?
Бендетто оказался одним из приспешников мафиозного клана, которые собирали богатый урожай с торговли краденым, наркотиками, оружием и проституции. Подкупали, угрожали и убивали - и это было не их основной деятельностью, а скорее образом жизни. Именно в этот преступный круг и затянул меня мой наставник и дальний родственник.
Чем в точности занимался я на чужбине, мать моя не знала, а если бы узнала, то, несомненно, собственноручно придушила бы меня. Она всегда советовала мне держаться подальше от грязных дел и исходивших от них доходов, так как конец у них был один - тюрьма или гибель. Однако попав в океанический круговорот преступной волны, было довольно сложно выбраться из него сухим, поэтому, увязнув в этой грязи по горло, я потерял надежду когда-либо завязать со всем и заняться обыденным, честным трудом.
Не стану рассказывать вам обо всех нюансах этой профессии, а продолжу описывать события, развернувшиеся после нашего появлении на катамаране "Изабелла".
Были пятые сутки плаванья, и оставалось два дня, чтобы завершить этот семейный отдых, когда неожиданно среди ночи послышался пронзительный женский вопль. Я пробудился и прислушался - все было тихо. Решив, что это было лишь в моем сновиденье, вновь улегся спать. Услышав ропот и шаги на палубе, я осмотрелся и, не заметив Джулиано в его кровати, отчего-то переполошился. Дурное чувство завладело мной в тот миг. Крик женщины и исчезновение Бендетто были неспроста. Придя к такому заключению, я устремился на поиски безумного родственника.
Я вышел в кают-компанию - и застыл в ужасе. Коротконогий и сумасбродный сицилиец тащил тела убитых на палубу. Я поднялся вслед за ним и стал свидетелем жуткой картины. На палубе лежали окровавленные трупы семьи Мейполтон и членов экипажа. На шее мертвецов был глубокий кровавый след от смертельной раны, излюбленный метод убийства Джулиано Бендетто. Капитану Минксу досталось больше всех. Заметив нападающего, он сопротивлялся, но ловкий мародер многочисленными ударами ножа буквально изрешетил его тело.
- Что ты наделал, Джулиано? Зачем ты их убил?
- Прости, Луиджи, я не сдержал своего слова, но эта мелюзга мне до смерти
наскучила, вот я решил произвести очистительные работы, - довольный своим объяснением содеянного, он рассмеялся страшным смехом, схожим скорее с ревом дикого зверя.
- Н-е-т... ты явно психопат. Тебе же лечиться надо!
- Прекрати визжать как баба, лучше помоги мне побыстрее избавиться от тел.
- Я не буду твоим соучастником.
- Соучастником? Луиджи, ты заговорил прямо как мой адвокат. Послушайте
ка его, я не буду твоим соучастником, - кривляясь, он пытался подражать моему тону, с непритворной издевкой. Затем лицо его стало серьезным, а глаза наполнились злобой. - Мы с тобой в одной лодке, в одной упряжке, в едином деле, - и все, что бы не совершил один из нас, награда, да и наказание тоже, будет делиться поровну. Заруби это в конце концов себе на носу, слабак. Здесь тебе не детский сад и я тебе не воспитательница. Ты прекрасно знал, во что ввязывался. Я ведь предупреждал, что обратного пути не будет. Выбывший из игры отправляется на тот свет, так что шевели своей венецианской задницей и помоги мне избавиться от трупов.
Я ничего не ответил, но не оттого, что согласился с его бесчеловечными, губительными действиями, просто осознал, что ввязался в такое дерьмо, откуда чистым не выбраться.
Мы обвязали тела убитых канатами и вместе с их вещами и прочим ненужным грузом выбросили за борт. Я был настолько подавлен, что не заметил отсутствия боцмана в числе мертвецов, а Джулиано в своем исступлении упустил того из виду.
Избавившись от жертв маньяческого приступа Бендетто, мы расчистили палубу и другие каюты от кровавых следов. Завершив все работы только к утру, начали обдумывать наши последующие шаги. Через два дня у нас была назначена встреча с покупателем белого смертельного порошка, и "Изабелла" дала нам прекрасную возможность добраться туда без затруднений. Джулиано решил оставить катамаран-яхту себе, не только ради выгоды приобретения, но еще и в память о его успешном маньяческом "героизме".