К тому времени, как я добираюсь до паба, Кейр уже там.
Он сидит один за высоким столиком у окна, попивая пинту пива и пристально всматриваясь в людей, проходящих мимо. С его мускулистым телосложением, седеющими волосами и стальным взглядом он похож на стопроцентного солдата, хотя его борода делает его кем-то другим, как и униформа из джинсов, зеленой футболки и куртки карго.
— Привет, Кейр, — говорю я, когда подходя ближе.
Кейр ухмыляется мне и поднимается со своего места, крепко обнимая меня.
— Рад тебя видеть, Бригс, — говорит он чётким, тихим голосом. Он производит такое же удивительное впечатление, как и Дарт Вейдер. — Спасибо, что пришёл.
— Рад, что ты в городе, — говорю я, похлопывая по столу. — Хочешь ещё кружечку?
Он кивает, и я быстро иду к бару, чтобы взять нам по одной. Сажусь за стол и поднимаю бокал.
— Выпьем.
Я практически выпиваю пиво до дна.
Кейр поднимает бровь.
— Тебе это было необходимо, да?
— Ты не поверишь насколько.
— Ну, у меня было довольно дерьмовое время, если это заставит тебя чувствовать себя лучше, — говорит он, пробегаясь рукой по губам и челюсти.
— Не получится, — отвечаю ему. Не хочу вмешиваться в его дела, поэтому больше ничего не добавляю. До того, как пойти в армию, Кейр был довольно разговорчивым и общительным, хотя это было давно. Я не жду, что сейчас он что-то расскажет.
Он допивает то, что осталось от первого пива и только я хочу спросить его как там, в армии, как он говорит:
— Я ушёл из армии.
Я хмурюсь, делая глоток.
— Хочешь сказать, у тебя увольнительная?
Он качает головой.
— Нет. Я ушел. Никто не знает, — его глаза порхают к моим, и теперь я вижу, насколько они уставшие. Утомленные и раздираемые войной, они, очевидно, многое повидали. — Ты первый, кому я сказал. Мне ... Мне просто нужно было убраться оттуда, понимаешь? Кому сказать. Совсем не просто жить во лжи.
Мне ли, черт возьми, не знать.
— А твои родители? — спрашиваю я. — Мэйси и Мал тоже ничего не знают?
Он кисло улыбается.
— Если честно, я даже не знаю, где сейчас Мэйси. А Мал время от времени, кажется, исчезает с лица земли. Каждый раз, стоит ему встретить новую женщину в новой стране. И это не то, что ты напишешь в письме. — Он выдает мне полную сожаления улыбку. — Прости, что обременяю этим тебя, Бригс. Знаю, мы потеряли связь.
— Все нормально. Со мной твой секрет с безопасности, — делаю паузу. — Что случилось? Почему ты ушёл?
— Из-за того, что случилось с моим лучшим другом, — осторожно говорит он. Сглатывает. — Помнишь стрельбу в прошлом месяце?
Я медленно киваю, опасаясь, к чему это может привести. В прошлом месяце у нас был теракт в центре Лондона, прямо в центре Оксфорд секус. Два человека погибли, а еще несколько получили тяжелые ранения. История в течение нескольких дней была на первых полосах газет, а затем все исчезло, вероятно потому, что террорист не был частью организации. Это был Льюис Смит, белый и член британской армии. Недавно его с позором уволили, и, сойдя с ума, он обстрелял людей на улице. Полиция застрелила его, когда он отказался сдаться.
— Так вот, — говорит он, внезапно выглядя намного старше, чем мужчина за тридцать. Его лицо, кажется, бледнеет прямо на глазах. — Это был мой лучший друг. Льюис Смит.
Боже правый.
Он громко выдыхает.
— Хуже всего то, что я знал, насколько плохо он себя чувствует. Видел, как он рассыпался. Некоторые вещи, которые мы видели там, в деревнях ... даже не знаю, как сам-то справлялся с этим, а Льюис сделал это с трудом. Но ты не можешь говорить об этом. Мы научены держать все это внутри. Я должен был сказать что-то. Должен был поговорить. Я пытался, знаешь, пытался, но ... я мог бы сделать больше.
Да уж, моя неделя, по сравнению с его, ерунда.
— Не знаю, что сказать, лишь только, что ты не можешь винить себя, — мягко говорю ему.
Он поднимает брови, морщиня лоб.
— Да ладно? И как часто ты следуешь своим собственным советам?
Я искоса смотрю на него.
— Никогда.
— Слушай, я знаю, что не видел тебя с похорон, — говорит он. — Слышал от мамы, что ты преподаешь в Королевском колледже. И просто хотел сказать, что рад, что ты справляешься. Не знаю, как тебе удается двигаться вперёд. Я бы на твоём месте так не смог. Я едва справляюсь со всем этим. И все думаю, эта вина, этот груз, они когда-нибудь уйдут или нет?
Я начинаю понимать, почему Кейр связался со мной и доверился мне. Наверное, я единственный человек, который знает, что это значит, быть обременённым всеми теми вещами, которые следовало сделать. Но он не знает всей правды. И даже при том, что он открылся мне, я не могу обсуждать Наташу. Не с ним, и не с Лакланом или с моими родителями. В тот момент, когда я расскажу им, в ту же секунду я навсегда стану позором их жизней. Наверное, как бы глупо это ни звучало, у меня все еще есть гордость.