— Да ну, — Артем с угрозой навис над ним. Коля почти безвылазно в больнице вместе с нами. И в светло карих глазах такое же выражение, какое бывало у Артема, когда мне мстил Дерек. И вопреки всему я радовалась, что у сестры появился человек, способный не то что защитить, а порвать за нее на куски, — Неужели нарушишь свой любимый закон? За погоны не страшно?
— Не страшно, — прорычал в ответ Коля.
— Думаешь, шанс так заслужить?!
Услышала чей-то истеричный смех. Он разорвал наступившую тишину, привлек внимание мужчин, готовых вцепиться друг-другу в глотки словно пара бойцовских псов.
Коля отвел взгляд. А Артем наоборот смотрел мне в лицо так пристально, будто там мелким шрифтом напечатан ответ.
Оля ведь для него все еще ребенок. Младшая сестра любимой девушки, ростом ему по пояс, которую катаешь на шее и водишь в парк аттракционов. Мы водили и не раз. Она так смеялась…Тогда и сейчас. До того, как….
— Ты че решил подкатить к семнадцатилетней девчонке? — взвился Артем, — Еще и теперь… Охренел вообще?
Ухватил его за воротник пальто и впечатал в стену.
— Я, может, люблю ее, — горько выплюнул Коля. Не сопротивлялся. Просто прямо смотрел в разъяренные глаза Артема.
— Артем, отпусти его, — дернула его за плечо, — Отпусти!
Он не охотно подчинился. Одернув воротник, Коля просто ушел внутрь.
— Пусть только подойдет к ней, — Артем обнял меня.
— Он хороший парень, Тема? Скажи?
— Неплохой, — немного помявшись ответил.
— Тогда, если он и дальше будет «неплохим» и если Оля… Если она выберет его, я против не буду. А ты не цепляйся к нему без причин. И, раз он хочет… Помочь. Пусть это сделает. Позволь ему, пожалуйста.
Мы вернулись обратно. Поднялись на нужный этаж. Мысленно я вновь заставляла себя в который раз переступить порог палаты и попытаться поговорить с сестрой. Это посоветовал психотерапевт. Это нужно мне, нужно ей… Вот только я не могла.
Не в силах вновь ощутить ту практически осязаемую ненависть, что выплескивалась в те три раза, что я пробовала. Такое поведение Оли объяснимо. Оно — часть реакции психики на травмировавший ее фактор. Просто так вышло, что это чувство направлено именно на меня.
— Я же говорила тебе! Я столько раз просила тебя не шляться ночами! А ты не слушала! Ты никогда меня не слушала! И посмотри, что теперь…, - мамин голос из палаты.
Переглянувшись, бросились туда. Оля плакала навзрыд, закрыв разбитое лицо руками. Мама продолжала орать.
— Что вы несете?! Прекратите, — обхватив за талию, Артем вытащил рыдающую женщину в коридор. Дверь оглушительно хлопнула.
Мы с Олей вздрогнули. Она не отнимала рук от лица, не прекращала плакать. А я чувствовала, как вместе с ней плакало мое сердце. Как оно обливалось кровавыми слезами, скорбя о ее разрушенной вдребезги жизни.
Нет! Не разрушенной. Это жизнь того урода разрушена. Более того, жизни этой не так-то и много осталось.
Едва передвигая ноги подошла к койке. Села на краешек в изножье.
— Оль, ты не виновата. Ни в чем не виновата, слышишь? Можешь и дальше ненавидеть меня, можешь делать что угодно, только не смей винить себя в том, что случилось.
Плачь действительно чуть стих или просто голоса за дверью смешались с ним, давая возможность представить желаемую иллюзию.
Оля не двигалась. Застыла на расстоянии чуть больше вытянутой руки, закрывая ладонями лицо.
— Вика, прости меня, — горестный шепот из-под подрагивающих рук.
Нельзя вот так сразу обнимать человека, пережившего насилие. Нужно начать с легкого касания к плечу и, если увидишь, что это неприятно тут же отстраниться… А я забыла об этом.
— Оля, ТЫ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА, — почти закричала я.
Забралась в кровать напротив нее и прижала девушку к себе. Она обняла тоже. И горько-горько заплакала на моем плече.
— Я… я же почти не пила, Вик, — донеслось сквозь всхлипы, — А все вдруг как в тумане стало. Потом эта машина. В ней почти темно и так воняло чем-то. Травой, может, не знаю. А он такой тяжелый. Такой сильный. Я пошевелиться не могла! Дышать не… Я забыла все, чему ты меня учила. Ничего не смогла…
— Мы не всегда можем, Оль. Не всегда. То, что ты не смогла сопротивляться скорее всего спасло тебе жизнь. Это самое главное. То, что ты жива.
— Что же делать? Что мне теперь…
— Скажи мне кто это был?
— Я не буду писать заявление! Я не смогу! Все же узнают. Все! В университете…