Эта запись заставляет меня отложить дневник в сторону, потом снова взять его в руки и перечитать ее.
Рей бил своего сына? Почему мне всегда казалось это таким далеким от реальности? Алкоголь, наркотики, гулянки по ночам, комната детской милиции. Но насилие приведет только к еще большему отторжению сына от семьи, желанию как можно меньше времени проводить дома, с родными, неужели отец Шона не понимал этого? Возможно, он просто был не таким сильным, каким казался и каждый раз выходил из себя, понимая, что ничего не может сделать.
Значит, синяки на лице не были последствиями уличных драк… Это ужасно… И Ева жила в этом доме, видела все, что происходит между отцом и братом, самыми дорогими для нее людьми. Как она смогла сохранить в себе жизнелюбие, доброту и искренность?
Я не осуждаю Рея. Он просто сломался, отчаялся, думал, что только таким способом может помочь сыну. Уверена, Лесса всегда вставала в такие моменты на его защиту, и из-за этого между супругами возникало отторжение. Но что заставило Шона стать таким? Любящие родители и младшая сестренка, хорошая школа, денежный достаток. В его жизни было все, что может сделать ребенка счастливым. Против чего он поднял бунт?
Весь день мне не дает покоя этот вопрос. И эта фраза…
«Она ненавидит меня?»
Я слышу этот голос. Низкий, отрывистый. Вижу этот взгляд. Опасный, убийственный. Чувствую эту ярость. Жгучую, всепоглощающую.
Я пытаюсь отвлечься – делаю какао с маршмеллоу, включаю фильм. Комедию. Проходит какое-то время, прежде чем я избавляюсь от мыслей и полностью погружаюсь в ее атмосферу.
Звонок в дверь.
На часах – пять двадцать. Мама так рано никогда не возвращается, ребята предупреждают, когда хотят зайти.
Я ставлю фильм на паузу и открываю дверь.
Сердце уходит в пятки.
На пороге стоит Шон, смотрит на меня, не произнося ни слова, будто пытаясь угадать мои мысли.
Я не была готова увидеть его сейчас.
Я борюсь с желанием захлопнуть дверь и запереть ее на замок, и в то же время хочу, чтобы он остался.
– Тебе что-то нужно? – спрашиваю я.
– Впустишь? – игнорируя мой вопрос, произносит Шон.
Это значит «да».
Я делаю шаг назад, позволяя ему зайти в дом, затем закрываю дверь.
Осознание того, что мы одни в доме, вызывает дрожь в коленках, пробуждает мучительные воспоминания. Самое страшное: я не знаю, чего ожидать от Шона, не знаю, с какими скрытыми намерениями он пришел. Выместить агрессию, развлечься, убежать от одиночества?
Он протягивает мне небольшую картонную коробочку. «Кровь и след». Подписанная Хлоей… Та самая игра!
Я в недоумении смотрю на нее, потом на Уайта.
– Откуда она у тебя? – спрашиваю я.
– Нашел в комнате Евы. Передай хозяйке.
Он кладет игру на подоконник.
Но она ведь должна находиться у Хлои.
– Как странно… А где она лежала?
– Какое это имеет значение? На второй полке.
Я абсолютно точно помню, что ее там не было в тот день, когда я приходила в дом Уайтов.
– Странно, – повторяю я, – Я ведь не могла ее не заметить.
– Значит, могла, – пожимает плечами Шон.
Возможно… учитывая состояние, в котором я тогда находилась.
– Почему ты не отдашь ее Хлое сам?
– Шелден, если бы дело было только в игре, она бы так и осталась лежать в комнате.
Значит, Уайт приехал не за этим.
Я невольно вглядываюсь в его лицо, на котором больше нет ни одного следа от побоев.
Что заставило Шона остановиться? Раньше я не задумывалась над этим, и только сейчас поняла: что-то произошло в его жизни, что-то изменило его.
Я смотрю в эти холодные, жестокие глаза. Кажется, будто им абсолютно чуждо отражение каких-либо других эмоций. Но я знаю, что это не так.
Я понимаю, что молчание длится слишком долго, отвожу взгляд и прохожу в комнату, зная, что он последует за мной.
– Ты ведь хочешь поговорить об убийце, да? Прошло больше недели, и – ничего.
Как ни странно, с ним я могу быть честна и откровенна, могу сказать то, о чем молчу с другими.
– Мы не сможем найти его, понимаешь? Если он обвел вокруг пальца профессионалов, что говорить о кучке подростков?
Я ничего не чувствую, произнося эти слова. Ни злости, ни обиды, ни боли.
– Ты не там ищешь, – говорит Шон, садясь на диван.
Эти слова вселяют надежду, ведь они могут значить только одно – Уайт что-то узнал. Во мне разгорается интерес, я чувствую, что приближаюсь к истине, еще даже не услышав, о чем он хочет сказать.
– О чем ты? – спрашиваю я, подходя к Шону ближе, пристально смотря ему в глаза.
– Что в твоей голове? Кто убийца. Вариантов нескончаемое множество. Нужно посмотреть по-другому. Задать другой вопрос. Как было совершено убийство? Банально. Двадцать первого октября он прошел в дом, подсыпал яд в стакан, из которого выпила Ева, потом подкинул записки и незаметно ушел.