Все это кажется вполне очевидным. Только…
– А дверь? Она была открыта?
– Мама не помнит. Но это не важно, он мог выпрыгнуть из окна.
Я киваю. Все правильно.
– Хорошо. У нас есть эти факты. Что дальше? – спрашиваю я, не понимая, к чему ведет Шон.
– Загляни глубже. Он оказался в доме, значит, Ева впустила его. Значит, это был ее знакомый, тот с кем у нее были доверительные отношения. Но это пока ни о чем не говорит – сестренка была очень доброй и наивной, могла поверить любому. А этот любой мог зайти под любым предлогом. Тут важно другое: он знал, что Ева находится дома одна. Значит, она ему об этом успела рассказать раньше. Именно она, ни я, ни родители – мы не знали о планах друг друга на вечер.
– Или он просто услышал, – предполагаю я.
– Да, но для этого нужно находиться близко. Пойдем дальше. Ева лежала в своей комнате… и оказаться там могла двумя способами: либо она выпила этот чертов яд уже там, либо ее туда перенесли. Если это первый вариант, то Он – либо близкий друг, либо одноклассник, попросивший какой-то конспект. Только с одноклассником странно выходит, не находишь? Это заметила бы даже Ева. Почему бы не попросить принести конспект в школу или хотя бы предупредить о своем приходе? Но тогда бы она сказала тебе, правда?
Я киваю.
Все мысли сводятся к одному, тонкие нити становятся указателем.
– Теперь второй вариант. Чтобы перенести тело в комнату, нужно знать, где она находится. Ни у кого не хватит нервов искать нужную дверь в огромном особняке, понимая, что в любую секунду могут вернуться родственники убитой. Ему нужно было сделать все как можно быстрее, значит, он знал, где находится комната Евы. Получается…
– Он уже был в доме… – произношу я.
В это невозможно поверить. Убийца был настолько близок к Еве.
– Возможны и другие варианты, правда? – спрашиваю я, но сама же отвечаю на свой вопрос: – Но они маловероятны.
Это был тот, кому Ева доверяла, с кем была близка. Даже думать не хочу!..
Я закрываю лицо ладонью и зажмуриваю глаза.
У Евы не было близких друзей вне нашей компании. Общалась она со многими, но домой никого не приглашала, иначе я бы знала. Что же за всем этим скрывается?
– Будь осторожна, Лиззи.
Почему?
Я смотрю на Шона, не произнося ни слова.
Логическая цепочка верна. Слишком много совпадений должно было произойти, если убийца не входил в круг близких Евы.
– Ты забрала ее дневник? – спрашивает Шон, устремив взгляд на подоконник.
Мне не нравится его тон, а еще то, что он выпрямляется, наверняка, для того, чтобы встать с дивана. Неужели он хочет забрать то единственное, что соединяет меня с Евой?
Я опережаю Уайта: дневник уже у меня в руках.
– Я не собираюсь тебе его отдавать! – произношу я, наблюдая за тем, как он медленными шагами подходит все ближе, припирая меня к стене.
– Шелден, ты не будешь читать дневник моей сестры.
Звучит как угроза.
Я прижимаю тетрадь к себе.
– С чего бы? – спрашиваю я, хотя и сама знаю причину.
Он знает, что Ева много писала об их жизни, о нем, и не хочет, чтобы я видела эти записи. Но я – хочу. В первую очередь, этот дневник – связь с Евой; читая его, я слышу ее голос, ее мысли. Но, помимо этого, как бы странно это не звучало… Я хочу знать о жизни Шона больше, хочу найти ответы на свои вопросы.
– Ты ведь знаешь, что он все равно окажется у меня в руках.
Я понимаю, что не смогу ничего сделать, если он захочет отобрать дневник и отчаянно ищу выход из ситуации.
От осознания того, что у меня могут отнять последнее, что связывает меня с Евой, на глаза наворачиваются слезы.
– Не смей, – шепчу я.
Уайт видит, что со мной происходит, он понимает, насколько мне дорог этот дневник, но в его взгляде – ни капли жалости, лишь пробуждающаяся ярость.
Секунда – и он уже слишком близко.
Легкий запах дорогого парфюма, дождя и чего-то еще. Его запах, напоминающий мне о прошлом, затмевающий разум.
Наступает абсолютная тишина – кажется, Шон может слышать бешеный стук моего сердца. Секунды немого противостояния даются мне слишком тяжело. Я не отвожу взгляд, пытаюсь унять дрожь и проклинаю себя за то, что чувствую абсолютную беспомощность передэти человеком. Пытаюсь убедить себя в том, что он не посмеет прикоснуться ко мне, но в то же время понимаю, что это совсем не так…
– Хорошо, – произносит Шон, – Учти, ты сама сделала этот выбор.
В эту же секунду его пальцы сжимают мое запястье. Я делаю шаг в сторону и резкий поворот корпусом, пытаясь освободиться, но он прижимает меня к себе спиной, усиливая хватку и не давая ни единого шанса вырваться. Я замираю, боясь шелохнуться. Это безумие… Я чувствую его горячее дыхание, смущающую близость. У Шона очень холодные руки, но меня почему-то охватывает жар.