Я ловлю на себе сочувственные, заинтересованные и быстрые взгляды, слышу, как утихают разговоры, как только я подхожу слишком близко.
И сейчас, когда это снова происходит, мои нервы не выдерживают.
– Хватит на меня пялиться! – говорю я, резко остановившись напротив девушки и двух парней.
– Прости, – произносит блондинка, опустив глаза, – И… мне очень жаль твою подругу.
– Ей от этого не лучше.
Как надоело слушать соболезнования, будь они искренние или фальшивые! Неужели люди не понимают, что делают своими словами только хуже, постоянно напоминая о произошедшем, словно тыкая иголкой в еще не зажившую рану?
Я подхожу к нужному кабинету и хочу войти, не задерживаясь в коридоре, но вместо этого зачем-то оборачиваюсь и натыкаюсь на пристальный взгляд парня. Русые волосы с темным оттенком, голубые глаза, острые скулы. Расслабленная поза: голова чуть наклонена, руки в карманах, подошва кроссовка упирается в стену, потрепанная одежда: мешковатая серая толстовка и рваные черные джинсы. Этот юноша кажется мне очень знакомым… Вспомнила! Он играл в футбольной команде Макса. Парень ведет себя не так, как остальные: не отводит глаза и не пытается скрыть свою заинтересованность. Что-то мне подсказывает, что он наблюдает за мной уже довольно долго и является свидетелем недавно произошедшей сцены.
Ну что мы, так и будем играть в гляделки? Может быть, подойдешь и спросишь напрямую о том, что тебя так интересует?
Словно прочитав мои мысли, он, недолго думая, отталкивается ногой от стены и делает шаг в мою сторону, но в эту секунду слышится протяжный звонок, оповещающий школьников о начале урока.
– Элизабет, вы пройдете в кабинет или так и будете стоять за дверью? – спрашивает преподаватель, добродушно глядя на меня.
Никаких сердитых взглядов, как раньше.
Размышляя о том, что же хотел сказать этот парень в серой толстовке, я тоскливо шагаю к своей парте.
Посреди урока мне приходят сообщения от Брендона с веселой историей, произошедшей с ним только что. Диалог друга с девушкой, попытавшейся познакомиться с ним на улице, заставляет меня улыбнуться. Несгибаемый оптимист… всегда таким был. И даже сейчас, когда внутри все разрывается на части, он пытается жить так, словно ничего не случилось. Только я не хочу притворяться, привыкла всегда быть честной с собой и окружающими.
В конце учебного дня, уже на автостоянке, я слышу за спиной низкий мужской голос:
– Элизабет!
Обернувшись, вижу симпатичное лицо того самого парня, который наблюдал за мной сегодня в школьном коридоре. Уверенным шагом он преодолевает разделяющее нас расстояние.
– Официально мы не знакомы, – он протягивает мне руку, – Кир.
Я игнорирую его жест: никогда ни с кем не обменивалась рукопожатиями.
– Буду знать, – отвечаю нехотя, давая понять, что мне это совершенно не интересно.
Я знаю, что ему от меня нужно, но отвечать на глупые вопросы сейчас желания нет.
Парень опускает руку и открывает рот, намереваясь что-то сказать, но, почему-то внезапно передумав, отводит взгляд в сторону, над чем-то усмехнувшись, и, снова посмотрев на меня в упор, уже серьезно, спрашивает:
– Почему ты думаешь, что Еву убили?
Зачем он это спрашивает? Из любопытства? Этот Кир явно не из робкого десятка.
– Почему ты уверен в том, что я так думаю? – отвечаю я вопросом на вопрос, задавшись целью выяснить, какие намерения у моего собеседника, а за одно и проверить его на стресс-устойчивость.
Кир пожимает плечами.
– А больше некому.
– Хочешь сказать, все поголовно поверили в то, что это – самоубийство?
– Нет конечно. Кто-то мог рассуждать по-тихому, но не заявлять настолько убежденно, что об этом сразу стала бы говорить вся школа.
Кажется, логика этого парня уехала вместе с крышей, далеко и надолго, помахав на прощание ручкой.
– О чем ты говоришь? – удивленно произношу я, – Это мог ляпнуть кто угодно.
Я не знаю, что ему ответить – не предполагала, что кто-то может вот так подойти и спросить напрямую.
– Ева была хорошим человеком, однажды она мне очень помогла…– Кир сменил тон, теперь он говорит полушепотом, словно доверяет мне что-то важное, – Эта девушка не могла покончить с собой. Но я даже предположить не могу, кому понадобилось ее убивать.
Это просто немыслимо.
Я смотрю в глаза парня и не могу понять, говорит ли он искренне.
Чуть слышно вздохнув, произношу:
– Я абсолютно уверена в том, что Еву убили. Это все, что я могу тебе рассказать, Кир.
Парень как-то странно прищуривает глаза, но лишь на долю секунды, затем выражение его лица становится прежним.