– Я слушаю тебя, Шелден.
Голос прозвучал совсем рядом. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Шоном.
Глубоко вздохнув, произношу:
– Почему ты не сказал мне о том, что был в доме перед тем, как…
Я не могу произнести эти слова.
– Перед тем, как Еву убили? – заканчивает мое предложение Уайт.
Я киваю, смотря куда угодно, только не в глаза своему собеседнику.
– Тебе это было незачем знать. Может, еще спросишь, где я был в девять вечера?
Эта фраза больно режет ножом по сердцу.
– Мне это не интересно, – отвечаю я, давая ему понять, что не собираюсь продолжать разговор в этом направлении.
Напряженное молчание.
– Мы тогда поссорились с Евой, – глухим голосом произносит Шон, – Вернее, я нагрубил ей. Хотя она была права, во всем, что сказала… Я поехал в клуб. Возвращаясь, вспоминал о том, что наговорил ей, хотел извиниться. Ты ведь знаешь, я никогда не извиняюсь. А в тот момент хотел. Только вот не получилось. Когда я приехал, в доме была полиция, скорая. И мама, которая беспомощно плакала, ничего перед собой не видя, и периодически теряла сознание.
Сколько боли в голосе этого человека, который, казалось, не умеет чувствовать…
Что бы между нами не происходило, я хочу помочь ему справиться с этим. Только не знаю как.
Я невольно тяну руку к ладони Шона, но, лишь коснувшись ее кончиками пальцев, отдергиваю, словно дотронувшись до языка пламени. Краем глаза я замечаю, как дрогнула его рука…
– Она не была на тебя зла или обижена, слышишь? – произношу я, – Она знала, насколько сильно ты любишь ее. И так же любила тебя. После смерти близкого человек корит себя за то, что не успел попросить прощение или сказать те самые слова… Но бывает так, что слова не нужны. Чувства видишь по взгляду, по поступкам. Шон, ты был для Евы самым близким и родным, и никакие мелкие ссоры не могли этого изменить. Она никогда на тебя не обижалась, даже если ты был груб, понимая, что это черта твоего характера, а пытаться его переделывать бессмысленно. Она любила тебя такого, какой ты есть, со всеми недостатками, слышишь?
В эту секунду Шон выглядит не таким самоуверенным, каким я привыкла его видеть. Скорее даже растерянным. В его взгляде мелькает огонь надежды. Я чувствую, что сказала именно те слова, которые должна, которые так нужны ему.
Несколько секунд Шон смотрит мне в глаза, не произнося ни слова.
Как бы я хотела узнать, о чем он сейчас думает.
Уайт протягивает руку к моим волосам и медленно проводит по ним кончиком пальцем. Кажется, в этот момент я забываю о том, как дышать. Через мгновение я вижу желтый листок в ладони Шона. Он отпускает его и я наблюдаю за тем, как атрибут осени плавно падает на землю.
Тишину нарушают чьи-то приближающиеся шаги.
– Я собрала всех, Лиз, – слышу голос Хлои, – Ты поедешь с Шоном?
– Нет! – вздрогнув, отвечаю я.
Возможно, слишком быстро и слишком громко.
Я замечаю, как уголки его губ приподнимаются. Он понимает, почему я так отреагировала. Знает, какие образы возникли в моей голове. Видит мой страх и его природу.
Ло, несколько раз хлопнув ресницами, кивает и выглядит так, словно допустила оплошность.
– Конечно, извини.
– Я… – как всегда не могу подобрать нужных слов, – Где Брендон?
Отыскав глазами друга, я тут же иду к нему, не сказав больше ни слова.
Да что же со мной происходит? И сколько уже раз я задаю себе этот вопрос за последнее время?
И вот моя гостиная снова становиться детективным агентством. Взгляд каждого из моих гостей тревожен и задумчив, из окна видны надвигающиеся тучи, за которыми прячется солнце, и от этого комната становится совсем мрачной. Я ухожу на кухню, чтобы принести чай, Хлоя предлагает свою помощь.
– Ты должна рассказать мне все, Лиз, – произносит она, – Эван говорил, что сотрудник лаборатории, из которой украли яд – мама Кира, какого-то парня из школы. Это правда? Ты знаешь о нем что-то?
Я слышу нетерпение в голосе подруги и понимаю, что нельзя скрывать от нее правду. Пока закипает чай, я рассказываю ей обо всем, что произошло тем вечером, скрыв лишь подробности нашей встречи с Шоном.
Несколько секунд Хлоя молчит, пытаясь воспринять информацию.
– Так, – произносит она, хмуря брови, – Так. Мия растянула мышцу… Господи, Элизабет, ведь соревнования через две недели!
– Неужели? – переспрашиваю я, пристально глядя на девушку, – А я-то не знала.
Хлоя вздыхает и беспомощно разводит руками. Этим жестом она сообщает мне, что даже не станет комментировать мои слова.
– Мы будем держать планку, Ло, с Мией или без нее. Да, мы команда. Но такое случается! И это не должно помешать нам одержать победу.