Девушка, недолго думая, отводит пистолет от меня и прижимает его к своей голове. Зажмуривает глаза.
Что же я делаю? Неужели толкаю человека на самоубийство? Я не имею право делать этого, несмотря на то, что она лишила жизни дорогих мне людей. Или имею? Да кто вообще придумал разделять действия человека на моральные и аморальные!? Здесь нет четких критериев, нет рамок. Ситуации бывают совершенно разные. А понятия, черт возьми, одни и те же. Это не правильно. Что, если стоит выбор между жизнью убийцы… предателя… и своей собственной? Что, если я хочу его смерти?.. Этот человек не может остаться безнаказанным, а тюрьма – слишком слабое наказание. И… я ведь не собираюсь убивать. Я не пытаюсь выстрелить в Хлою, подсыпать яд в стакан, ударить ножом в грудь. Я лишь становлюсь свидетелем самоубийства. И никто не может обвинить меня в этом.
Ее рука и веки дрожат, и мне кажется, что вот-вот послышится выстрел… Что-то внутри меня обрывается, и я снова вижу перед собой ту маленькую девочку, с которой когда-то стала дружить, которую когда-то полюбила.
– Ло, не делай этого! – внезапно вырываются из моих губ слова и голос эхом раздается по залу.
Девушка, распахнув глаза, пристально смотрит на меня и медленно опускает пистолет.
– Ты оказалась права, – говорит она, – это сложно…
Ее наивность и этот взгляд, всего лишь на долю секунды заставляют меня увидеть в ней прежнюю Хлою.
Но это не та забавная девочка с ямочками на щеках и задумчивым взглядом… увы, совсем не она.
– У тебя есть выбор, – произношу я.
– Нет, Лиза. Я уже сделала его двадцать первого октября. И теперь передо мной лишь одна дорога.
Она резко поднимает пистолет и я вдыхаю в себя воздух, инстинктивно отворачиваясь, думая лишь о том, что не смогла в этой жизни сделать все то, что должна была.
– Брось оружие, Хлоя, – внезапно раздается со стороны лестницы, – Это не игрушка для блондинок.
Мы с Хлоей одновременно оборачиваемся.
Шон чуть склоняет голову на бок и смотрит так, словно то, что сейчас происходит, совсем его не удивляет. Словно все под контролем.
Во мне просыпается надежда.
Но как он узнал о том, что я здесь?
– Ты зря сюда пришел, – произносит Хлоя, перенаправляя оружие на Шона.
Теперь, смотря на пистолет, я чувствую настоящий страх, не сравнимый с тем, какой испытывала раньше. Потому что я боюсь уже не за себя…
– Напрямую угрожать Лиз – очень непродуманный ход с твоей стороны, – говорит Шон, – Ты ведь могла выйти сухой из воды…
– О нет. Ведь это и было моей целью. Я с самого начала планировала два убийства, если ты об этом. А в промежутке между ними было очень интересно за вами наблюдать… Вы искали убийцу, так уверенно и самоотверженно, что это просто умиляло.
– Значит, ты специально сделала так, чтобы полиция думала, что это – самоубийство, а мы обо всем догадались, – с ужасом произношу я.
– Конечно! Я никогда не относила вас обоих к разряду тупых. Знала, что вы все поймете. А потом свои силы направите друг против друга…
– Только мы не такие звери, как ты, – скривив губы, произносит Шон.
Я представила, как ему тяжело разговаривать с человеком, который убил его сестру и не иметь возможности что-либо сделать.
– Но все ведь почти получилось! И мой план почти воплотился в реальность. Эта авария великолепно вписывалась в сценарий. Жаль только, что Лиза оказалась такой живучей. И ты не прав. Наоборот, я была о вас лучшего мнения, но в этом ошиблась. Я была уверена в том, что Лиз, встречаясь с Максом, не может любить другого, а ты – годами причинять боль той, которую любишь.
Она презрительно усмехнулась.
– А потом защищать ее, понимая, что это может стоить тебе жизни. Думаешь, я не вижу, что ты сейчас делаешь?
Дуло пистолета теперь снова направлено на меня, а через пару секунд – опять на Шона, и так несколько раз. Она играет с нами, словно с бабочками, которым очень легко поломать крылья…
Шон делает несколько быстрых шагов вперед, закрывает меня собой, и сжимает мою руку.
Хлоя начинает смеяться.
– Серьезно? Ты ведь еще совсем недавно сам готов был убить ее!
– Не думай, что все такие же психи, как ты, – произносит Шон.
Девушка замолкает, и в ее взгляде мелькает обида. Я с опасением наблюдаю за тем, что происходит дальше, в который раз убеждаясь, что Шон Уайт – это человек, у которого напрочь отсутствует чувство самосохранения.
Но с другой стороны, я понимаю, что ему очень сложно держать в себе эмоции.
– Ты – нежеланный гость, Уайт. Другими словами: вон отсюда. Иначе я выстрелю.
Хлоя разрешает ему уйти отсюда живым… но без меня.