Глаза Шона наполнились злостью.
– Я не лучше… После аварии подала на тебя заявление, и полиция открыла дело.
– После аварии я понял, что в семь часов ты участвовала в гонках под другим именем. Я ненавидел себя за то, что думал о тебе, как об убийце… за то, что причинил тебе столько боли, снова.
Я знаю, что он говорит искренне.
Я провожу рукой по его волосам, смотрю в темные глаза, в которых не гаснут искры.
– Я заставила всех думать, что ты мог так поступить с родной сестрой....
– Прошлое пусть останется в прошлом, Лиззи, – произносит Шон, притягивая меня к себе и мягко касаясь теплыми губами виска.
Как бы я хотела забыть об этом, стать прежней Элизабет. Но правда в том, что прошлое не может остаться в прошлом, оно будет жить в наших воспоминаниях и в нас самих.
Глава 19
Громкие аплодисменты. Вручение кубка. Восторженные крики моей команды. Объятия, счастливые улыбки.
Мы победили. Не смотря ни на что, вопреки всему. К этому были приложены невероятные усилия. И вот – цель достигнута. Стоила ли она наших жертв? Потраченного времени, огромной нагрузки: физической и психологической… Да. Определенно. Только для меня это было не жертвой, а единственной возможностью не сойти с ума.
Я смотрю на моих спортсменок, светящихся счастьем, и только в этот момент осознаю, что чувствую укол грусти. К этой победе мы долгие годы стремились вместе с Евой. И это не справедливо: то, что сейчас ее нет рядом здесь, рядом. Я знаю, что должна гордиться достижением команды и испытывать восторг и радость от осознания победы, а не выдавливать из себя вялую улыбку с золотым кубком в руках. Знаю, что нужно учиться жить дальше, жить без нее… Но пока не могу.
Когда мероприятие заканчивается, меня встречают мама и Брендон. Они поехали в столицу вместе со мной, бросив все свои дела, чтобы поддерживать меня на соревнованиях, за что я безумно им благодарна.
Раньше я не замечала, что для мамы важны мои достижения в спорте, но сейчас я вижу ее счастливые глаза и понимаю – она искренне радуется моей победе.
– Я горжусь тобой, моя девочка, – произносит мама, обнимая меня.
Отстранившись от нее, я тут же бросаюсь в объятья Брендона и чувствую, как ноги отрываются от земли и взлетают на воздух. Прокрутив меня несколько раз, друг ставит меня на землю и целует в лоб.
– Воу, теперь моя подруга – самая крутая чирлидерша страны. Лиз, ты просто умничка!
Я улыбаюсь, смотря в глаза Брендону, и боковым зрением замечаю приближающийся силуэт.
Я оборачиваюсь… и вижу Шона. Теперь не слышу ничего, кроме собственного учащенного сердцебиения. Кажется, я уже и забыла, как это: замирать и задерживать дыхание при одном лишь взгляде на него.
Я слышу тяжелый мамин вздох, но не придаю этому никакого значения. Меня больше волнует другое.
Две недели назад Шону позвонил отец и попросил срочно приехать. Лисе стало плохо, когда она случайно увидела новости, в которых сообщалось о том, что вся полиция города разыскивает ее сына, обвиняемого в убийстве. Скорая забрала женщину с сердечным приступом, а потом в процессе обследования врачи обнаружили у нее какую-то серьезную развивающуюся болезнь. Шон уехал, и с тех пор я не могла с ним связаться. Телефон недоступен. Дом пуст. Сначала меня возмутило такое отношение к себе. Он не подумал, что я тоже переживаю за Лесу и хочу знать, как она себя чувствует. Но потом я поняла: Шон просто вычеркнул меня из жизни. Я для него – нить, связывающая с неприятным прошлым, о котором лучше забыть. Как и он для меня.
– Лиз, мы будем ждать тебя в машине, – говорит Брендон и уходит, уводя с собой маму.
– Поздравляю, Шелден, – произносит он, – Ты была великолепна.
Я молча киваю, даже не пытаясь вежливо улыбнуться. Хватит с меня притворства и лжи. Я пристально смотрю на Шона, надеясь на то, что он объяснит свои действия.
– Ты злишься, – произносит он.
– На что?
Ведь по большому счету мы ничего друг другу не обязаны. Мы не друзья и не пара. Мы друг другу никто.
– Я только недавно вернулся домой. Телефон сломался еще в первый день отъезда. Я заходил к тебе несколько раз, но не застал никого дома.
Да, помню, несколько дней назад мы ездили с мамой на дачу. И снова обстоятельства сложились против нас. Тот, кто верит в судьбу, определенно сказал бы, что у нас с Шоном разные дороги.
– Ясно, – отвечаю я так, словно мне безразлично, – С твоей мамой ведь все хорошо?
– Да, ее уже выписали.
Снова между нами ледяная стена, которую построили мы сами.
– Спасибо, что приехал, – произношу я.