Командование немецкой 10-й армии восприняло отступление армии "Лодзь", как свидетельство её разгрома. Генерал фон Рейхенау отдал войскам приказ на "переход в беспощадное преследование разбитого противника". В результате польские войска не смогли удержать рубеж, передовые немецкие отряды захватили мосты через реку, и открытый фланг армии "Лодзь" был обойдён с севера.
В отличие от Польши, мобилизация призывников Германии прошла более успешно. Почтальоны не спали всю ночь, разнося по домам повестки, а утром призывники явились в воинские части, где получили обмундирование и оружие. Затем отправились на железнодорожные вокзалы, где их уже ожидали поезда.
3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии, однако на её территорию не вторглись, никаких боевых действий не вели, реальной помощи польским войскам не оказали. Началась "странная война". Вместо авиабомб британские самолёты сбрасывали на германские города пропагандистские листовки, а на французской стороне Западного фронта были вывешены плакаты, гласившие: "Мы не произведём первого выстрела в этой войне !". Оказавшись без обещанной поддержки западных союзников, в 18.30 5 сентября с согласия главнокомандующего Рыдз-Смиглы штаб армии "Лодзь" отдал приказ об отступлении. С этого момента началось непрерывное отступление польской армии на всех участках фронта.
Но поляки не только отступали, но и нападали, даже на немецкие танки. Послушаем лучше Александра Бушкова, известного историка-исследователя. Вот что он пишет: "В районе Мокра уланский полк Волынской кавалерийской бригады отразил удар 4-й танковой дивизии вермахта. На конях с пиками наперевес? Ничего подобного. Ведь не "отражал", а "отразил"! Это артиллерия означенного полка подбила 12 немецких танков...
Кто же первым запустил бодягу про идиотов-поляков, с пиками наперевес и саблями наголо кидавшимся в конном строю на немецкие танки? А Уильям Ширер, известный американский журналист и историк Второй мировой, чёрным по белому написал во "Взлёте и падении 3-го рейха": "На одном участке, когда танки неслись на восток через Польский коридор, они были контратакованы Поморской кавалерийской бригадой, и взору автора этих строк, посетившего несколько дней спустя участок, где разворачивалась контратака, предстала отвратительная картина кровавой мясорубки. Для скоротечной польской кампании это было символично. Лошади против танков! Длинные пики кавалеристов против длинных стволов танковых пушек!"
Ну, начнём с того, что стволы пушек тогдашних немецких танков были довольно таки кургузенькими, малого калибра... Но не в том суть. Ширер не видел боя своими глазами. А там всё было наоборот. Уланский маневренный отряд под командованием полковника Маштелажа натолкнулся не на танки, а на расположившийся отдыхать в чистом поле, неподалеку от леса, немецкий пехотный батальон. И потому полковник без колебаний велел трубачу дать сигнал к атаке. Кавалеристы с клинками наголо кинулись на застигнутую врасплох пехоту... И отвели душу! Можете себе представить это жуткое зрелище, когда всадники с тяжёлыми, наточенными клинками гоняют по полю пеших.
Вот только в том лесу, оказалось, расположились немецкие бронемашины и расчёт с орудием. Они и открыли огонь по уланам, увлёкшимся рубкой ополоумевших тевтонов. И положили более двадцати человек, прежде чем кавалеристы отступили.
Так было. А потом через несколько дней немцы любезно привезли на это поле, покрытое трупами людей и лошадей, нейтрального американского писаку (своих убитых, разрубленных от плеча до жопы, они наверняка давным-давно убрали). И с честными глазами объяснили ему: мол, на этой именно полянке тупые славянские недочеловеки кинулись на танки в конном строю. Американец так и записал. А чуть погодя шустрые ребята из ведомства Геббельса смастерили якобы документальные кадры конных польских атак на танки - вот только мундиры на этих "кавалеристах" были отнюдь не кавалерийские, собранные с бору по сосенке. А ещё позже про глупых поляков, дубасивших саблями по крупповской броне, написал в мемуарах генерал Гудериан - с тех пор и пошло поехало...".
Польское правительство покинуло Варшаву уже 5 сентября, а главнокомандующий Рыдз-Смиглы - в ночь на 7-е. Началась героическая трёхнедельная оборона Варшавы. Ставка была перенесена в Брест, из которого ушла уже 10 сентября. 17 сентября польское правительство покинуло страну, перейдя границу Румынии. Англия и Франция, несмотря на значительный перевес сил (110 англо-французским дивизиям на Западном фронте противостояли 23 немецких дивизии), военной помощи Польше не оказали. Может, западные политики надеялись, что отдав на растерзание Гитлеру Польшу, он не остановится на её восточных границах и начнёт войну с СССР?
В тот же день, 17 сентября по радио выступил нарком иностранных дел Молотов: " - ...От советского правительства нельзя требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белорусов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая. Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белорусам, населяющим Польшу. Ввиду этого правительство СССР заявляет, что сегодня отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии. Советское правительство заявляет также, что одновременно оно намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью...".
Текст этого заявления был утверждён на заседании Политбюро 15 сентября. Тогда же было принято решение установить западную границу СССР с Польшей по "Линии Керзона", о чём было сообщено германскому посольству. Возражений со стороны Германии не последовало, никаких дополнительных тайных документов к пакту о ненападении подписано не было. Согласились с новой границей, проходящей по "Линии Керзона" не только англичане и французы, но и польское правительство в изгнании, которое возглавил премьер-министр Владислав Сикорский. Президент Польши Игнаци Мосьницкий, Верховный Главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы и всё правительство оставили страну на произвол судьбы, спасая свои драгоценные особы.
Вступив на территорию Западной Украины и Белоруссии, красноармейцы встретили восторженный приём местного населения. Украинцы и белорусы иногда даже вели бои с поляками, освобождая свои сёла от жолнеров. Так 19 сентября моторизованная группа комбрига Розанова столкнулась с польским отрядом, подавлявшим антипольское выступление местных белорусов. До прихода красноармейцев каратели убили 17 местных жителей, среди них 2 подростка 13 и 16 лет. Местное население польские власти восстановили против себя давно и прочно.
Случались также и бои с регулярными частями польской армии. Так 22 сентября танкисты майора Чувакина вели бой с жолнерами генерала Олшины Вильчинского. В начале боя экипаж из подожжённого поляками танка выбрался из горящей машины и сдался в плен. Всех троих пленных поляки расстреляли. Женевская конвенция считает расстрел пленных преступлением. Чуть позже танкисты Чувакина захватили автомашину, на которой драпал этот генерал, вместе с женой, адъютантом и полной машиной барахла. Шофёра с женщиной отпустили, а генерала с адъютантом расстреляли. В полном соответствии с Женевской конвенцией, как лицо, всецело ответственное за преступные действия своих подчинённых.
Уинстон Черчилль дал весьма ёмкое определение руководства предвоенной Польши ещё в период расчленения Чехословакии осенью 1938 г., когда оно отказалось пропустить советские войска через свою территорию. " Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания... . Нужно считать тайной и трагедией европейской истории, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И всё же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости".