Полтора года - срок немалый. И страна успела сделать многое. Многое, но не всё, что намечалось. Перевооружение авиации, в частности, затянулось, и вот теперь встречаем войну на СБ, "ишачках" и "чайках". У нас на самолётах пулемёты, у противника пушки. Ю-88 по скорости превосходит нашу "чайку", а об И-15 и говорить не приходится. СБ явно устарел, хотя и был для своего времени хорошим фронтовым бомбардировщиком".
В стране было недостаточно алюминия для производства лёгких и прочных фюзеляжей самолётов, поэтому самолёты ЛаГГ-3 пришлось изготавливать из прессованной, пропитанной лаком фанеры. Фронтовые лётчики с трудом осваивали этот истребитель. Фигуры высшего пилотажа могли делать на этом перетяжелённом самолёте только опытные лётчики-испытатели. А горел подбитый в бою ЛаГГ-3 очень даже хорошо. "Не будем летать на этой "деревяшке", лучше дайте нам И-16", - заявляли лётчики. Но лучших самолётов было мало, приходилось воевать и нести большие потери.
"Впоследствии авиационные инженеры во главе с Лавочкиным создали истребитель Ла-5, превосходивший короля воздуха - "фокке-вульф". Он отлично держался в глубоком вираже, обладал хорошей поперечной устойчивостью....
А кадры авиаторов? Боевого опыта у лётчиков, штурманов и стрелков-радистов, конечно, маловато, и воевать им будет трудно на самолётах, отживающих свой век. Но это преданные Родине люди, стойкие, идейно убеждённые воздушные бойцы. Лютой ненавистью к врагу горят их сердца".
И дальше из мемуаров: "Вскоре мы узнали, что в первый день войны свыше тысячи немецких бомбардировщиков подвергли неоднократным налётам шестьдесят шесть приграничных аэродромов, в первую очередь те, на которых базировались полки, вооружённые новыми типами самолётов.... . Тяжелее всех пришлось лётчикам Западного Особого военного округа, где командующим ВВС был И. И. Копец. Когда стали поступать вести, что противник непрерывно бомбит и штурмует аэродромы. Иван Иванович, как позже рассказывали очевидцы, растерялся...". Закончим этот абзац за Красовского - его друг и сослуживец И. И. Копец застрелился. По крайней мере, поступил, как честный человек, взяв на себя часть ответственности за отсутствие боевого дежурства на аэродромах.
Историк Пауль Карель сообщает о предварительной подготовке к воздушному нападению на приграничные аэродромы после обнаружения им секретных материалов, которые захватили в конце войны американцы. Вот что он пишет:
"В октябре 1940 г. подполковник Ровель получил совершенно секретное задание лично от самого Гитлера: "Вы создадите части дальней разведки, способные вести аэрофотосъёмку территории на западе России. Вы будете действовать на очень большой высоте, чтобы Советы ничего не заметили. Вы должны быть готовы к 15 июня 1941 г."
"На первой стадии кампании данные аэрофотосъёмки эскадры Ровеля являлись едва ли не единственным надёжным источником получения разведывательных сведений. Удалось сфотографировать все аэродромы на западе Советского Союза, включая и тщательно замаскированные приграничные базы истребителей. То, что оставалось недоступным человеческому глазу, явственно проявлялось на специальной фотоплёнке. На передовых лётных полях немцы, к своему удивлению, обнаружили большие скопления самолётов; огромное количество бронетехники скрывалось в лесах на севере. Полученная информация позволила немцам нанести сокрушительный удар по советской оборонительной системе".
Пострадали значительно меньше ВВС на Южном фронте, что позволило наносить авиаудары по немецким и румынским войскам в Румынии. Вот что пишет об этом Александр Покрышкин, тогда заместитель командира эскадрильи, успевшей получить перед войной новые истребители МиГ-3. Основной недостаток вооружения - пулемёты без пушки и отсутствие радиосвязи в бою. А у "мессера" вооружение - две пушки и пулемёты. Имеется в кабине лётчика радиоприёмник и передатчик - всё вместе. Наш лётчик после взлёта становится глухой и немой. Единственное средство связи между экипажами в полёте - покачивание крыльями.
" Горькая участь выпала в первые дни войны на долю румынского города Яссы. Гитлеровцы сосредоточили здесь огромное количество войск, предназначенных для наступления на Кишинёв и Одессу. Наше командование своевременно разгадало их замыслы и нацелило на этот город крупные силы авиации. Мне самому не раз доводилось бомбить и штурмовать его улицы, забитые войсками и техникой противника.
Вот и сегодня летим на Яссы. О том, что мы должны сопровождать СБ, нам сообщили с запозданием, и теперь приходится догонять свои бомбардировщики.
В заданный район мы пришли, когда СБ уже начали обрабатывать цели. Большой, ещё недавно отливавший белизной город походил на огромную дымящую печь. Насыщенный немецкими зенитными батареями, он сам накликал на себя удары с воздуха.
Кружим над бомбардировщиками, маневрируя между разрывами зенитных снарядов. Вражеских истребителей пока не видно. Возможно, они где-то за облаками подстерегают нас. Вдруг вижу, как один СБ вспыхивает и, перевернувшись, факелом летит к земле. Конечно же, его сбила зенитка.
Терпение лопнуло. Довольно "утюжить" воздух в ожидании "мессершмиттов". Покачав крыльями, увлекаю за собой Дьяченко и Довбню. Снижаемся до шестисот метров и отходим чуть в сторону, туда, где чуть реже облака дыма. По вспышкам выстрелов находим вражескую зенитную батарею и пикируем на неё. Расчёты не выдерживают нашего пулемётного огня, бросают орудия, бегут в укрытия.
Делаем второй заход, третий... До боли в пальцах жму на гашетки. Хочется машиной ломать стволы зениток.
Заметив, что зенитный огонь утих, наши бомбардировщики делают заход для очередной атаки. Немецкие истребители, видимо следившие за нами, моментально спускаются со своих высотных "площадок" и устремляются к СБ. Рассчитывают на то, что мы их не увидим, но первый же "мессер", выскочивший из-за дымовой завесы, буквально напарывается на пулемётную очередь, выпущенную Дьяченко. Огненная трасса прошивает ему "живот", и он, объятый пламенем, сваливается вниз. Остальные вражеские истребители сразу же уходят в сторону. Мы набираем высоту и берём курс на аэродром, охраняя бомбардировщики".
Слушая трагические фронтовые сообщения, лётчики часто вступали в споры:"Я помню приезд Риббентропа в Москву и его сволочную улыбку на снимках! - зло отвечал Дьяченко. - Договор с нами им был нужен как ширма. Прикрываясь им, они подтягивали свои войска к нашим границам, нахально летали над нами. А мы... строго соблюдали все пункты договора!.."
Барышев с ходу включился в разговор:
"Наше правительство действовало правильно, и не тебе обсуждать такие вопросы."
"Именно мне - не отступал Дьяченко. - Мне, тебе и миллионам таких, как мы. Немцы уже под Минском и в Прибалтике. Да и над нами нависают с севера. Вот тебе и улыбка Риббентропа! Мы своей девяткой хотим прикрыть всё наше небо. " На земле, в небесах и на море!.."
Комиссар шагнул к Дьяченко, пристально посмотрел на него и строго спросил:
- Ты почему такие настроения распространяешь? Кто тебе дал право?
Я встал между лётчиком и молодым комиссаром, чтобы успокоить их.
- Ты паникёр! кричал Барышев.
- А ты слепой! - наседал Дьяченко.
- Это я?
- Да, ты. Разве не видишь, куда они уже забрались? Делаешь вид, что на фронтах всё в порядке?
- Хватит спорить! - вмешался я. - Зачем называть Дьяченко паникёром? Он хороший боевой лётчик. А что так говорит, так это от боли на душе. По-моему, нам всем надо знать истинное положение на фронтах. Только взглянув правде в глаза, можно сделать правильные выводы. Недооценивать врага нельзя, но и неверие в свои силы тоже опасно. Понятно?..