И через несколько минут после спора о больших государственных проблемах мы вылетели на боевое задание. Теперь надо было решать эти проблемы с помощью пулемётов и бомб".
" Однажды утром лётчики вдруг обнаружили, что все крыльевые крупнокалиберные пулемёты БС с самолётов сняты. Мы хорошо знали высокую эффективность этого оружия и, естественно, потребовали от техников подвесить прежние пулемёты. Нам ответили, что их уже нет.
- Как нет? - удивились мы.
- Они уже запакованы и отправлены.
- Куда? Зачем? Что это значит? - посыпались вопросы.
Техники послали нас к инженеру эскадрильи.
- Не волнуйтесь, - сказал Копылов. - Без тяжёлых пулемётов самолёты легче, драться лучше.
- А стрелять чем будем? - наступали лётчики.
- "Шкасами", - полушутя ответил Копылов. - В общем, товарищи, мы выполнили приказ высшего командования. На авиационных заводах нечем вооружать новые самолёты. Пришлось снять крыльевые БС со всех машин и отправить в тыл. Ясно?
Вот оно что. Не хватает пулемётов... Да, армия сейчас стала огромной.
Однако раздумывать было некогда. Вскоре приказали лететь на разведку. Прошло время, когда на выполнение таких заданий ходили звеньями и группам! Теперь меня послали одного. Сам наблюдай и сам отбивайся, если на тебя нападут...
Возвращаюсь домой и невольно думаю о нелепом распоряжении насчёт крупнокалиберных пулемётов. Одни самолёты разоружить, другие вооружить... Какая польза от этого?".
А теперь предлагаю заслушать воспоминания лётчика-штурмовика Героя Советского Союза Василия Емельяненка из его книги "Ил-2 атакует".
"В полк я попал 1942 году. Однако, когда задумал написать эту книгу, ещё были живы несколько лётчиков, начавших воевать в 1941 году. Думаю, что будет уместно привести их рассказ о том периоде войны и боевой работе, выпавшей на их долю...
В мае 1941 года базирующийся на полевой аэродром Богодухово в районе Харькова 4-й штурмовой авиаполк получал новую технику... Теперь полк первым в Военно-воздушных силах должен был перевооружиться на новейший образец самолёта, известного пока под индексом "Н", дать ему тактическую и эксплуатационную оценку...
Но сколько не рассказывай о повадках самолёта, сколько не просиживай в кабине, а лётчикам надо давать провозные полёты. Для этого нужен учебно-тренировочный самолёт той же марки со второй кабиной для инструктора и с двойным управлением - спарка. Но такого самолёта ещё не построили. Как быть? Выход из положения всё-таки нашли: раздобыли спарку ближнего бомбардировщика Су-2, у которого скорости отрыва от земли и приземления были примерно такими же, как у штурмовика. Потом лётчики начали и самостоятельные полёты, и в начале июня 17 новых самолётов перелетели в Богодуховский лагерь. Но по штату в полку должно быть 65 штурмовиков, а пригнали только 17. Недостающие прилетели только во второй половине июня.
Младшему лейтенанту Григорию Чухно шасси выпустить не удалось даже с помощью аварийной лебёдки, но парашютом он всё же не воспользовался, а посадил самолёт на фюзеляж. Ко всеобщему удивлению, самолёт не перевернулся и повреждения при этом получил самые незначительные.
На пятый день войны пришёл приказ: "Сегодня вылетаем на фронт!". Что так быстро могут послать на фронт, многим и в голову не приходило: ведь ни строем ещё не летали, да и из пушек и пулемётов на полигоне никому и очереди выпустить не пришлось! Самих "эрэсов", которые должны подвешиваться под крылья, тоже не видели, и как прицельно сбрасывать бомбы - никто представления не имел.
Четвёртый штурмовой полк вылететь на фронт из Богодухова в тот же день не смог. Задерживали непредвиденные "мелочи".
В этот день на аэродроме появился командир дивизии полковник Пуцыкин: метался по аэродрому, торопил с отлётом, учинял разносы. К вечеру он сорвал голос и мог только сипеть и метать свирепые взгляды. А работа шла своим чередом до поздней ночи. Спать повалились на сеновале, не разбирая постелей. Перед этим из громоздких чемоданов, сваленных в кучу, извлекли и рассовали по карманам регланов самое необходимое: мыло, полотенце, бритву с помазком, зубную щётку.. Смурыгин хотел было взять ещё свитер, но передумал: "Война до холодов кончится".
... 26 июня самолёты пяти эскадрилий, прогрев моторы, ровными рядами, выстроились на границе лётного поля.
Завращались винты, загудела степь, и эскадрильи, взлетая с пятнадцатиминутным интервалом, одна за другой ложились курсом на северо-запад. ... Многие лётчики не успели как следует освоиться с оборудованием кабины, искали приборы по надписям. Чуть замешкался, поднял голову - уже наползаешь на соседний самолёт, тот шарахается в сторону, следующий - от него... Тут уж не до ориентировки - взгляда от соседа не отвести. Вся надежда была на ведущих, и они оказались молодцами: вывели точно к Карачеву. Не досчитались и нескольких самолётов, что имели меньший запас горючего, - они сели где-то на вынужденную, не долетев до Карачева.
Лётчики сами заправляли самолёты (техники на транспортных Ли-2 ещё не прибыли), потом прокладывали маршрут на Минск.
Промежуточная посадка была намечена в районе Старого Быхова. На сей раз долетели все до единого, кто стартовал в Карачеве.
Над Старо-Быховским аэродромом низко пролетел У-2. Он с ходу приземлился около стоянок штурмовиков. "Уж не Науменко ли прилетел?"
Николай Фёдорович Науменко был до войны заместителем у генерала Копца. Когда сосредоточение крупных сил противника непосредственно у наших границ стало фактом, а немецкие разведчики открыто совершали облёт районов базирования нашей авиации, Копец вместе с Науменко снова пришли к командующему.
- Разрешите рассредоточить авиацию на запасные аэродромы.
- Недальновидные вы люди, - ответил тот. - Нельзя давать никаких поводов для провокаций! Выполняйте-ка лучше мои указания по подготовке к учению. Займитесь настоящим делом!
Как раз 22 июня на Брестском полигоне намечалось крупное опытное учение...
После первого массированного налёта фашистской авиации генерал Копец сел в самолёт. Он облетел все аэродромы, связь с которыми была сразу же нарушена. Куда он ни прилетал, везде видел догоравшие машины - потери оказались колоссальными. Возвратившись в штаб, командующий ВВС округа застрелился в своём кабинете. Об этой трагедии знали тогда немногие.
... Многотрудный день был уже на исходе, когда командира первой эскадрильи капитана Спицына и его заместителей старшего политрука Филиппова и капитана Холобаева срочно вызвали к командиру полка. Прибыв, они представились полковнику Науменко, суровому на вид, с двумя орденами Красного Знамени на шевиотовой гимнастёрке и с огромным маузером в деревянной кобуре. Прибывшим лётчикам Науменко сказал:
- Втроём полетите на разведу боем в район Бобруйска. Что увидите восточнее реки Березины, не трогать, а западнее - бить. Ясно?
... Не закрывая колпаков кабин, лётчики поочерёдно подняли вверх руки - знак "К взлёту готов". Сигнализировали руками по старинке, как на прежних самолётах, хотя на штурмовиках были установлены рации. Пробовали их настраивать ещё в Богодухове, но в наушниках стоял такой треск, будто сало на сковородке жарилось. Из-за этого шума работу мотора не прослушаешь, поэтому тогда на радиосвязь махнули рукой.
Взлетели, построились клином, легли на расчётный курс, засекли время. То, что по самолёту могут ударить зенитки, как-то никому и в голову не приходило. Холобаев, например, в броневую защиту штурмовика крепко поверил ещё перед вылетом на фронт. К нему на аэродром тогда прибежал сынишка: узнав, что отец улетает на войну, и заплакал.
- Тебя там не убьют, папка?..
- Меня-то? - прищурил глаза отец. - На таком самолёте?! Вот смотри! - он выхватил из кобуры пистолет, подошёл к своему штурмовику и, не раздумывая, выстрелил в борт кабины. Потом нашёл и показал сыну маленькое пятнышко - след от пули на свежей краске. Даже вмятинки не осталось!
... Ещё не закончив маневр, выскочили на Слуцкое шоссе, а там - колонна... Впрочем, то, что увидели лётчики, нельзя было назвать колонной. Это сплошный поток техники: танки, тупоносые, крытые брезентом грузовики, тягачи с пушками и бронеавтомобили - в несколько рядов движутся в сторону Бобруйска. По обочинам дороги прыгают на кочках мотоциклы с колясками. И не видно ни начала, ни конца этой лавины.