— Это шутка?
— Как я и сказал, я не думаю, что это он.
— Нет, ты сказал, ты беспокоишься, что это не он.
— Ладно, — он вздохнул и поправился: — Я не думаю, что это он.
Его партнер по фирме пододвинулся к столу и положил на него локти, пригвоздив его прожигающим взглядом.
— Речь идет об убийце Гейба. Твой сын мне был как родной. Я бы поддержал тебя, если бы ты захотел добиться справедливости и подстроил все так, чтобы его в тюрьме убили заточкой. «Ты не думаешь» — этого мало, Роб. Ты хочешь, чтобы дело дошло до суда, а мудак до той поры умудрился сохранить яйца, ладно. Но сидеть за столом защиты? — он пристально посмотрел на него. — Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты пытаешься подорвать дело, но ты слишком этичен для подобного.
— У меня нет скрытых мотивов. Я не думаю, что он это сделал, но полиция перестанет искать по-настоящему виноватого, — Роберт пожал плечами надеясь, что это выглядело убедительно. — Я продумал это, Мартин. Я свяжусь с судами сегодня после обеда и назначу встречу.
— Ты взрослый человек, Роб, — Мартин вздохнул. — Ты знаешь свое дело лучше кого-либо другого. Но это попахивает гнилью. Я не знаю, что тебе сказать.
— Тебе не нужно ничего мне говорить. Я не прошу разрешения, — Роберт скомкал салфетку и бросил ее в круглое мусорное ведро у стола. Ему нужно было заканчивать с этой встречей, прежде чем начнутся расспросы. Мартин мог пригвоздить его умными, точными и неизбежными вопросами, на которые у Роберта не нашлось бы ответа. Не было логики в том, что он собирался притронуться к делу Рэндалла Томпсона и стоять с ним рука об руку, а не по другую сторону суда.
— Ладно, но мне нужно сказать еще кое-что. Это огромный конфликт интересов, — Мартин встал и обошел стол, сложив руки на широкой груди и прижав к ней кроваво-красный галстук. — Если ты проиграешь это дело, он подаст на нас в суд. Скажет, что ты специально все испортил. Он скажет, что ты уничтожил улики, влиял на свидетелей и плохо представлял его в суде.
— Я не проиграю.
Мартин издал расстроенный смешок:
— Что я упускаю? Ты думаешь, он невиновен? Ладно. Пусть полиция и общественный защитник с этим разбираются. Из твоего вмешательства не получится ничего хорошего.
— Мне нужно с ним встретиться. Послушать, что он скажет. Будучи его потенциальным адвокатом, я смогу встретиться с ним лицом к лицу, а этой возможности в любом другом случае не предоставится, — он сжал крепкое плечо партнера. — Если я не поверю его словам, я уйду. Ты же знаешь, что уйду.
— Он не захочет, чтобы ты его представлял, — покачал головой Мартин. — Не могу поверить, что он захочет обсуждать свои дела с отцом одного из убитых им мальчиков.
Роберт ничего не сказал. Он весь вечер откапывал все, что смог, на Рэндалла Томпсона. Этот человек работал преподавателем естественных наук в старшей школе, водил пятилетнюю Хонду Аккорд и жил в двухкомнатной квартире здания, подлежащего сносу. Он не мог отказаться от законного представительства лучшего адвоката защиты по уголовным преступлениям в Лос-Анджелесе, вне зависимости от того, кто является… являлся сыном этого адвоката. Он отпустил плечо Мартина и направился к двери, но задержался, когда его партнер заговорил.
— Пресса тебя растерзает. Я знаю, ты считаешь, что он может быть невиновным, но что, если это не так? Что, если он убил Гейба и всех других мальчиков?
Роберт оглянулся через плечо и открыл дверь, жалея, что не мог рассказать всего.
— Просто доверься мне.
Мартин поморщился:
— В этом-то и проблема. Я не могу.
Глава 10
Я стояла возле обеденного стола и разглядывала кусок пазла и коробку, пытаясь найти сходство между ними. Клементина вертелась у ног, щекоча хвостом мои обнаженные колени. Я отодвинулась, дернувшись.
— Клем, прекрати.
Она запрыгнула на ближайший стул и мяукнула, требуя внимания. Положив коробку на стол, я погладила ее по голове и уставилась на доску.
Это был плохой день. Клиент, записанный на два часа, меня самозабвенно игнорировал, что могло бы послужить приятной передышкой, если бы я не переживала насчет своих способностей психиатра.
Раньше я никогда об этом не беспокоилась. Я всегда была немного излишне самоуверенной, убежденной, что могу взмахнуть ручкой, открыть рот и выдать потрясающий диалог, который перевернет мозги моих клиентов так, чтобы они станут меня слушаться. Но после смерти Джона и Брук я все больше и больше убеждалась, что мой эмоциональный радар временно — или даже бесповоротно — сломался.