Я откинул голову назад и рассмеялся из-за всей этой чертовой ситуации и незнания, что делать дальше. Но в одном я был уверен на сто процентов.
Теодор Лайонс был моим.
Я наблюдал из тени, как офицеры уводили Сальвадора Зинетти. Несмотря на постоянный гнев из-за его предательства, я все еще чувствовал себя дерьмом из-за того, что меня заставили сделать.
«Принудительно» – жалкое слово, поскольку я был взрослым человеком и мог бы сказать «нет», но мой отец был еще более расстроенным, чем когда-либо прежде. Когда я учился в старшей школе, моей целью всегда было сбежать как можно дальше от отца. Я думал, что если скроюсь с радаров, этот человек отстанет от меня, но не тут-то было. Конечно, я его сын, но, в конце концов, я был лишь пешкой в его играх.
У меня была такая жизнь, о которой мечтал отец, когда рос, и, поскольку он дал мне образование, о котором он мечтал, он думал, что я должен был постоянно стоять на коленях, благодаря его.
Я не мечтал о карьере полицейского, но подумал, что если действительно хочу перестать быть пешкой в жизни влиятельных людей, мне нужно с чего-то начать. Я предположил, что отец не стал бы со мной возиться, если бы узнал, что я пытался найти способ его унизить.
Не то чтобы я транслировал это дерьмо, но теперь мой старик знал, что я ненавижу его до глубины души. Забавно, что теперь, когда я был свободен, мне не хотелось ничего, кроме как держать его как можно ближе, чтобы в конце концов я мог наблюдать, как этот засранец падает.
В спешке, я покинул зал суда, ведь меньше всего мне хотелось пересечься с Армандо, и уж тем более с Кристианом. Я был уверен, что Кристиан убьет меня в одно мгновение. В отличие от Армандо, он понятия не имел, что произошло между мной и Салом. Если он придерживался идеологии своего отца, то ненавидел бы меня только потому, что я предпочитал член киске.
В тот момент, когда я вышел на улицу, я почувствовал, что мне стало немного легче дышать.
Почему я вчера вечером пошел к Сальвадору? Его собирались арестовать независимо от того, буду я там или нет. Я был лишь последним кусочком пазла, который помог предъявить ему обвинения.
Дело в том, что я хотел его увидеть. Хотел почувствовать боль, которую и испытал, увидев его лицо. Мне хотелось почувствовать, как по спине пробежала дрожь, когда я встретился с его холодными глазами. Впервые за долгое время мне просто хотелось почувствовать себя живым. Ничто не напоминало твоему сердцу, что оно все еще билось лучше, чем агония. Возможно, я просто мазохист, и это настоящая причина, по которой я вернулся.
Вместо того чтобы поехать в свою квартиру, я свернул в другую сторону к единственному человеку, который мог бы помочь мне почувствовать себя лучше из-за всего этого дерьма. Моя лучшая подруга Леанна явно ждала меня, потому что едва я позвонил, как она уже впустила меня в квартиру.
Ее волосы были немного растрепаны, как будто она зарывалась в них пальцами, а глаза широко раскрыты от шока или, возможно, от страха. Она знала так же хорошо, как и я, что если Зинетти захотят возмездия, то я отправлюсь прямиком в ад. Моим единственным утешением было то, что как дочь сенатора она будет в безопасности.
— Я звонила тебе все утро! — она яростно замахала телефоном перед моим лицом, и я вздрогнул.
— У меня аккумулятор разрядился, — сказал я неуверенно.
— Клянусь Богом, Тедди, я воткну тебе в задницу телефонный шнур и, может быть, ты не забудешь зарядить свой чертов сотовый. Я волновалась за тебя все утро.
Сейчас было не время шутить с Леей.
— Ты слышала об аресте?
Она закатила глаза и еще раз помахала телефоном.
— Слышал ли я об аресте? Все говорят о том, что Зинетти наконец предстанут перед судом! Ты в этом замешан?
Был ли я замешан? Я почти рассмеялся от нелепости этого вопроса.
— Можно мне сесть? Я чертовски устал.
Она указала на диван и дала мне время собраться с мыслями. Если и был в моей жизни человек, которому я не мог солгать, так это Леа. Мы через многое прошли вместе. В старшей школе мы были опорой друг для друга, она прикрывала меня перед отцом, пока я был слишком напуган, чтобы признать свою сексуальную ориентацию. Часть меня все еще чувствовала вину за то, что я бросил ее, когда убегал как можно дальше от нашего родного города. Из всех Леа была единственной, кто знал степень моих чувств к Сальвадору Зинетти.
— Я переспал с ним, — сказал я хриплым голосом.
Признавшись вслух о том, что так легко сдался, я почувствовал себя дешевкой, особенно из-за того, что произошло потом. Пока меня не было, я старался не думать о Сальвадоре, но такого человека, как он, невозможно забыть. Кто-то вроде Сала проникает в самое ваше существо, так что каждый прерывистый вдох, который вы делаете, резок от боли, которую оставило после себя его отсутствие.
Любить никогда не было легко. Любовь была настолько горячей, что прожигала тебя насквозь, а я был не из тех, кто хотел танцевать с пламенем.
Брови Леанны поднялись так высоко, что это выглядело почти комично.
— Нам нужно вино… Хотя, к черту вино, нам нужна текила.
Я проследил за ней взглядом, когда она подошла к своему бару, взяла две стопки и бутылку.
— Извини, после прошлого раза я не могу пить водку, — сказала она, протягивая мне стопку. — Итак, ты и Сал?
Это был открытый вопрос, предназначенный для того, чтобы я мог заполнить пробелы.
— Я его трахнул…
Она ахнула и тут же выпила свою порцию, и я сделал то же самое.
— Он позволил тебе трахнуть его?
— Если бы ты дала мне закончить, я бы сказал, что задавал темп.