Ко мне шел Сальвадор Зинетти, или, как его все называли, Сал. Он был высоким, выше моих пяти футов девяти2 дюймов, но, возможно, это потому, что он был худощавым и выглядел царственно. Когда дело касалось внешности, его называли изгоем Зинетти. Все они были темноволосыми и загорелыми, в то время как он унаследовал скандинавские гены своей матери. У него была бледная кожа, временами напоминающая на фарфор, высокие скулы и глаза, нечто среднее между голубым и серым цветом. Лицо его всегда было бесстрастным. Ходили слухи, что его мать умерла вскоре после его рождения.
Заключение его отца под стражу было тем, что попало в заголовки газет, а затем он умер в тюрьме. Я был уверен, что после этого он не покажется здесь, но вскоре он ходил по этим коридорам так, будто они принадлежали ему.
Как вы уже догадались, судьей, вынесшим приговор его отцу, был мой отец.
Моя кожа покрылась мурашками, когда я понял, что мы сейчас столкнемся. У меня сегодня уже было одно избиение. На еще одно у меня не было настроения. Я громко сглотнул, когда мы проходили мимо друг друга. Я не хотел, чтобы этот придурок знал, как я на него реагировал.
Он ничего мне не сделал. Пока. Но он также не мешал своим друзьям и семье угрожать мне, как будто я был их личной боксерской грушей. Итак, по моему мнению, он виновен за бездействие.
Я опустил голову и продолжал повторять про себя молитву, желая стать невидимым и не вступать ни с кем в контакт. Пройдя половину пути, я не удержался и посмотрел на него, и тут же пожалел об этом. Он шел гораздо медленнее, чем я. Словно почувствовав на себе мой взгляд, он вытянул шею, и я приготовился к его мести.
Люди постоянно творили ужасные вещи, но когда их ловили, они хотели, чтобы в этом был виноват жертвенный агнец3, и, к несчастью для меня, в данном случае – это я.
Этот придурок ухмыльнулся мне. Я почувствовал, как холодок пробежал по моей спине, когда поймал его взгляд. Он как будто знал, что я жду, пока он набросится на меня за то, что мой отец сделал с его отцом, и его раздражала мысль, что он доводил меня до бешенства. Его взгляд был хищным, как будто я смотрел в глаза змее. Я отвернулся от него, но не раньше, чем заметил, что его ухмылка стала еще более насмешливой.
Я сглотнул.
Если он хотел отомстить, то это был его последний шанс, потому что я сразу же избегал подобных столкновений, если чувствовал опасность. Мой отец управлял моей жизнью, пока мне не исполнится восемнадцать. После этого мне было бы уже все равно, что мне придется сделать, чтобы выбраться из-под его каблука. Улицы казались раем по сравнению с жизнью в его особняке.
Что, черт возьми, со мной не так?
Сал ничего не предпринял, чтобы досадить мне. Возможно, его просто не волновала такие мелочи, вроде попыток уничтожить меня. Я предполагал, что у Зинетти есть дела поважнее. Когда я добрался до своего класса, дверь уже была закрыта.
— Еще один год, — прошептала я, прежде чем открыть ее.
Пробыв в этой школе некоторое время, я уже был знаком с миссис Ноулз. Она была темнокожей женщиной средних лет, и старела очень изящно, но это не означало, что она не могла быть пугающей, когда хотела. Она зло посмотрела на меня.
— Вы опоздали, мистер Лайонс, — отругала она меня, но я увидел выражение жалости на ее лице, когда она окинула меня взглядом с ног до головы.
— Прошу прощения, — пожав плечами, пробормотал я.
Не было необходимости лгать и говорить ей, что это больше не повторится, ведь мы оба знали, что это произойдет, и она ни черта не могла с этим поделать. Когда ваша семья пожертвовала школе сотни тысяч долларов, это делало вас неприкасаемым.
Мои одноклассники разом посмотрели на меня, и я услышал смешки и шепот. Моя маска уже была на месте, и я быстро осмотрел комнату, чтобы увидеть, есть ли там кто-нибудь из моих знакомых. Моя подруга Леа тепло улыбнулась мне. Она сидела впереди, и все места рядом с ней уже были заняты. Расправив плечи, я прошёл к последнему ряду, где ещё оставалось несколько свободных мест.
Я справлюсь. Осталось всего сто восемьдесят учебных дней, и я буду свободен.
Миссис Ноулз начала объяснять программу, когда дверь снова открылась. Я не потрудился поднять глаза. Мое тело начало болеть, когда я сел и адреналин от драки покинул мое тело.
— Мистер Зинетти, урок начался десять минут назад, — отчитала миссис Ноулз. По тону можно было сказать, что она не его фанатка, и это почти заставило меня улыбнуться.
Мое тело вздрогнуло, когда я задался вопросом, кто из четырех порождений Зинетти был в моем классе, хотя у меня уже было ощущение, будто я знаю кто это. Это могли быть Сал, Армандо, Кристиан или даже Каролина, но это точно была не она.
Я не удосужился поднять голову, а просто посмотрел вверх, и, конечно же, это был Сал.
— Мои извинения, это больше не повторится, — высокомерно сказал он ей.
Его голос был глубоким, но не грубым, с присутствием небольшого акцента, что, признаюсь, показалось мне несколько забавным. Я знал, что уже несколько поколений его семьи живет в этом городе, но они вели себя так, как будто только что иммигрировали из Сицилии.
Миссис Ноулз не заискивала перед ним, как другие учителя. Вместо этого она указала на меня своим загорелым пальцем, и моя слюна стала гуще, когда наши взгляды встретились во второй раз за сегодня.
Почему она указала на меня?
Ебать.
Затем моя параноидальная задница поняла, что она указала не на меня, а на сиденье позади. Он ухмыльнулся своим друзьям с тем ленивым высокомерием, которое, казалось, всегда было при нем, и медленно направился к моему ряду.