Так, вернемся в начало. Если бы она сказала Франку, что знает, что Стив на самом деле не Стив, игра оказалась бы проиграна, и им больше незачем было бы использовать ее. Она служила эффективной ширмой, чтобы обеспечивать неопровержимое доказательство того, что мужчина, выживший после взрыва, — Стив Кроссфилд.
Так что она должна согласиться с обманом и продолжать притворяться, что это Стив, потому что любит его. Она влюбилась в него до того, как узнала, как он выглядит; полюбила за непреклонную силу воли, за отказ сдаться нестерпимой боли и прекратить борьбу. Полюбила терпеливый путь, которым он шел к выздоровлению и реабилитации. Не считая редких вспышек раздражения из-за потери памяти, он ничему не позволял выбить себя из колеи. Она влюбилась в мужчину, когда он был разобран до основ личности, без каких-либо маскировочных слоев, добавляемым обществом.
Она не может бросить его сейчас. Никто не поймет его так, как она; она так же поймана в сети обстоятельств, как и он. Он доверяет ей, а она вынуждена лгать ему о самом главном — о его личности. Она знала этого человека, но все еще ничего не знала о его жизни. Господь всемогущий, а что, если он женат?
Нет, этого не может быть. В какие бы игры они не играли, они не станут говорить женщине, что она теперь вдова, а затем дать ее мужу другую личность. Джей просто не могла поверить, что Фрэнк мог сделать такое. Но все же в жизни Стива могла быть женщина, кто-то, о ком он заботился, кто-то, кто беспокоился о нем, даже при том, что они не женаты. И такая женщина где-то ждет его сейчас, плача, потому что он ушел так надолго, и она боится, что он никогда не вернется?
Джей почувствовала себя больной; выбор лежал между зубцами дьявольских вил, и он станет чистым мучением. Она могла сказать правду и потерять Стива, вполне возможно, подвергнуть его опасности, или могла солгать и тем защитить. Впервые в жизни она полюбила кого-то со всей силой своей натуры, ничем не сдерживаемой, и чувства толкали ее к единственному выходу, который она могла выбрать. Раз она полюбила его, то должна сделать все для его защиты, независимо от того, чего это будет ей стоить.
Наконец Джей встала и небрежно побросала одежду в чемоданы, не заботясь о складках. Два месяца назад она вступила в комнату с зеркалами, и нет никакой возможности узнать, были ли увиденные отражения реальными или тщательно построенной иллюзией. Она вспомнила свою шикарную квартиру в Нью-Йорке, о том, как волновалась о ее потере, когда осталась без работы, но сейчас не могла понять, почему это казалось настолько важным. Вся жизнь ввергнута в хаос и теперь вращается вокруг другой оси. Стив был центром ее жизни, не квартира или работа, или уверенность, за достижение которой она так тяжело боролась. После лет борьбы она отбросила все подальше, лишь бы быть с ним, и не чувствовала никаких сожалений или приступов тоски по той жизни. Она влюбилась в него. В Стива, который не Стив. Его имя носит другой мужчина. Кем бы он ни был, чем бы ни занимался, — она любит его.
Джей нашла коробку и покидала в нее немного личных вещей: книги и фотографии, которые привезла в Вашингтон. Потребовалось меньше часа, чтобы подготовиться к отъезду навсегда.
Она тщательно осматривалась вокруг, пока ходила взад-вперед, загружая вещи в автомобиль, гадая, может ли кто-то из тех, кого она видит и кто, кажется, занят своими делами, на самом деле наблюдать за ней. Возможно, она становится параноиком, но слишком многое произошло, чтобы принимать что-нибудь без доказательств, даже то, что выглядит нормальным. Этим утром она посмотрела в яростные золотистые глаза и поняла, что все, что случилось за последние два месяца, было ложью. Шоры доверия упали с глаз, сделав ее осторожной.
Внезапно она почувствовала сильную потребность снова оказаться рядом с ним; неуверенность привела к отчаянному стремлению к нему. Он больше не пациент, нуждающийся в ее заботе и внимании, но мужчина, который, несмотря на потерю памяти, обладает большей устойчивостью, чем она, в этом мире изменившейся реальности. Инстинкты и реакции, которые так озадачивали ее, теперь объяснялись, как и диапазон знания мировой политики. Он потерял свою личность, но навыки остались с ним.
Стив и Фрэнк бездельничали в больничной палате, терпеливо ожидая ее. Джей просто махнула в знак приветствия; глаза впились в Стива. Он переоделся в брюки цвета хаки и белую рубашку с рукавами, облегающими предплечья. Даже такой худой, он все же производил властное впечатление. Плечи и грудь натянули хлопковую рубашку. Без повязок, снятых с глаз, он потерял последний признак человека, нуждающегося в заботе. Он оглядел ее с головы до пят, и глаза сузились, излучая сексуальное желание, старое как мир. Джей ощутила этот взгляд, как прикосновение, поглаживающее тело, и почувствовала себя и возбужденной, и встревоженной.