— Сегодня мы можем осмотреть только Ассирийский и Египетский залы, — предложила она Чейзу по пути в музей. — Нужно быть реалистами, все равно ведь много не сможем посмотреть.
— Хорошо.
Около кассы не было никакой очереди.
— О, это удача! — Ташу этот факт очень обрадовал.
Купив билеты, они вошли в Лувр. Таша внимательно изучала каждое произведение искусства, ежеминутно заглядывая в путеводитель. Но она не могла целиком сосредоточиться на коллекции, так как ей постоянно приходилось убеждать Чейза, какие это прекрасные экспонаты. Он прохаживался вокруг статуй, засунув руки в карманы.
Музей закрылся в шесть вечера.
— Как жаль! — посетовала Таша. — Я надеялась еще что-нибудь посмотреть, но время летит так быстро.
Чейз усмехнулся:
— Ничего, в другой раз. А почему бы нам не заглянуть в какое-нибудь кафе и не обсудить увиденное?
— О, я лучше осмотрю Нотр-Дам, — быстро ответила она, — ты, если настроен на аперитив, наверное, не захочешь составить мне компанию.
— Ошибаешься, я пойду, не хочу отставать от жизни.
Все последующие дни проходили почти так же. По настоянию Таши они просыпались к открытию музеев. Перекусывали круассанами и большой кружкой кофе с молоком в каком-нибудь кафе и направлялись в Лувр, где Таша, руководствуясь путеводителем, водила Чейза из одного зала в другой. Она подолгу останавливалась у каждого произведения, рассказывала об истории его создания, об авторе. Затем они бродили по старинным улочкам. Во вторник, когда Лувр закрыт, она повела его на кладбище Пер-Лашез, и они долго бродили среди надгробий и склепов, где были захоронены многие знаменитости.
Они посетили уйму мест, но все разговоры с Чейзом сводились к сексу и деньгам. Он прекрасно разбирался в политических и любовных интригах прошлого, поэтому комментировал все увиденное пикантными подробностями из жизни деятелей искусства и их покровителей, забавными рассказами об их амурных похождениях. Таша пыталась прерывать эти рассказы, но тщетно. Он выслушивал ее, заложив руки в карманы и мило улыбался, торжествуя оттого, что смог смутить ее.
Сегодняшний день она хотела провести спокойно, поговорить на нейтральные темы, но это было выше ее сил, потому что, если даже ей удавалось избежать его взгляда, Таша все равно чувствовала неудобство оттого, что он рядом. Она без передышки говорила о завтраке, обеде, об особенностях французской кухни, стараясь не касаться их личной жизни. Чейз был подозрительно вежлив, только в глазах его постоянно мелькали искорки веселья, что выводило Ташу из себя.
После ужина он поинтересовался, не хочет ли она пойти в клуб, но Таша отказалась, ссылаясь на то, что хочет пораньше лечь спать. Она сказала, что не будет возражать, если Чейз пойдет один. Таша надеялась, что наконец сможет насладиться одиночеством. Но Чейз запротестовал, сказал, что не собирается идти куда-нибудь один, без нее. В общем, они опять вернулись в отель вместе. Около двери Чейз по обыкновению поцеловал ее в щеку и пожелал спокойной ночи.
Может, Чейзу удалось заснуть, а может, он спокойно читал Спинозу. Таше же опять не спалось. Она проснулась в три часа ночи, но осталась в постели, лежала и пристально вглядывалась в темноту. Чем больше она узнает Чейза, тем больше находит несоответствий со своими прежними представлениями о нем. Таша боялась, что начинает испытывать к Чейзу какие-то чувства, хотя пока еще не могла серьезно оценить их. Ей не нравились метаморфозы, происходившие с ней. Таша не хотела признавать, что раньше просто ошибалась в нем.
Однажды за завтраком она сделала ошибку, спросив его о работе.
— Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк? Чем ты вообще занимаешься? — поинтересовалась она, подперев лицо руками.
— Я на распутье, пытаюсь решить вопрос, чем мне дальше заниматься. Но сейчас я не думаю об этом, а просто наслаждаюсь прекрасным городом, в котором нам посчастливилось оказаться.
— А конкретнее? — допытывалась Таша. О нем в семье ходят разные слухи, но никто точно не знает, в чем на самом деле состоит его бизнес. Хотя одно она знала наверняка: в деньгах он не нуждается.
— Если конкретнее, — сказал он, — то я помогаю любому, кто просит у меня помощи. — Чейз усмехнулся. — Как ты, наверное, знаешь, в прошлом я музыкант и даже имел успех на этом поприще. — Он помолчал некоторое время, а затем продолжил, глядя куда-то вдаль: — Нас было трое, мы играли в Лондоне в клубах Уэст-Энда. Мне нравилось это занятие. Но так сложились обстоятельства, что нужно было выбирать: плясать под чужую дудку или работать самому. Я захотел самостоятельности, поэтому нашел деньги и уехал. Начал работать в одном из клубов Нью-Йорка. Огни Нью-Йорка, шансы на успех — это захватывает. Ты бредишь известностью, популярностью, но не каждому везет так, как мне. Многие годами ждут того шанса, который выпал мне, а я смог найти группу, и не просто найти, а еще и добиться успеха. Но потом все это мне надоело. В голову пришла идея заняться кинопроизводством, тогда я познакомился со многими интересными людьми. Мне нравилась эта работа, она у меня получалась, я многого достиг, правда, все время чувствовал, что что-то упускаю. Вертеться приходилось — только успевай. А теперь вот подумываю купить одну радиокомпанию, полагаю, это будет любопытно. Поэтому я и сказал, что стою на распутье.