Таша не хотела, чтобы Чейз о чем-нибудь догадался, и решила посвятить день исключительно себе: привести в порядок мысли, уничтожить следы разочарования и обиды на лице. Вечером она надела облегающее зеленое платье, которое очень подходило к ее глазам, а также подчеркивало безупречную фигуру. Она не только не хотела выглядеть расстроенной, но и инстинктивно стремилась произвести на него впечатление.
Чейз вернулся только около семи, посмотрел на нее тем же долгим, оценивающим взглядом, каким смотрел в Париже. Таша в душе восторжествовала.
— Ты выглядишь прекрасно, Таша, — тихо сказал Чейз. — Давай вместе пообедаем, только я и ты!
— Если хочешь, — ответила она с улыбкой, тепло его глаз не могло оставить ее равнодушной. Правда, тон, каким он это сказал, показался ей излишне спокойным и даже холодным.
— Я захочу, если ты захочешь, — сказал Чейз, слегка наклонив голову.
Это напомнило ей то время, когда он безропотно соглашался гулять с ней по парижским музеям, слушать ее лекции об искусстве. Таша про себя улыбнулась, вспомнив такое примерное поведение своего мужа, но сегодня многое изменилось, поэтому она решилась на откровенность.
— Послушай, мы с тобой договорились развестись через год. Но ты можешь не дожидаться этого срока, — твердо произнесла Таша.
— Это из-за случившегося утром? — его голос с трудом скрывал волнение.
— Утром? — спросила Таша, удивляясь, что он не понимает истинных причин того, что она сказала.
— Прости меня, если я попытался нарушить соглашение, которое мы заключили еще в Париже.
Таша мрачно посмотрела на него. Неужели он думает, что причина развода может быть в этом?
— Это не совсем то, что я имею в виду. И твой поцелуй здесь ни при чем. Он был прекрасен, — она явно говорила загадками, словно боясь сказать лишнее.
Конечно, сейчас он снова улыбнется и, возможно, поцелует ее. Ведь Чейз совершенно уверен, что Таша ничего не видела и ничего не знает об их с Тони отношениях.
— Ну, если прекрасен, то я не вижу причин для развода, — сказал он, насмешливо улыбнувшись.
Тони уехала из их дома, но между Чейзом и Ташей ничего не изменилось. Таша чувствовала ту же тяжесть, что и прежде. Чейз продолжал посещать каждый вечер концерты Тони, словно он единственный человек на земле, способный поддержать ее. Тони пела свои душещипательные песенки, и Таше казалось, что все они посвящены одному человеку. Но Чейз выглядел спокойным и даже равнодушным к тому, что слушал, по выражению его лица можно было сказать, что он где-то далеко. Таша негодовала, почему он, наконец, не признается в своих истинных чувствах?
Однажды ночью небольшие размолвки Таши и Чейза переросли в открытое противостояние. Они были на одной вечеринке по поводу открытия картинной галереи. Как обычно, почти все приглашенные были знакомыми Чейза. Таша пыталась заговорить с кем-нибудь, но все разговоры так или иначе касались Тони и Чейза. Через какое-то время Таша не выдержала. Ей надоело стоять в сторонке и мило улыбаться. Случайно посмотрев на дверь, она увидела Тони.
Тони прибыла с опозданием, и ее появление внесло заметное оживление: она сразу оказалась в центре внимания, многие мужчины провожали ее восхищенными взглядами. Тони томно проплыла по залу и исчезла где-то в глубине галереи.
Таша решила побродить по выставке, поскольку приехала сюда, чтобы насладиться картинами, а вовсе не для каких-нибудь деловых переговоров. Проходя по одной из комнат галереи, она неожиданно для себя заметила картину Сезанна, которую видела во многих книгах по изобразительному искусству. Прекрасная картина, но почему-то никто не обращает на нее внимания. Ничего великолепнее в своей жизни она не видела, а обсудить свое впечатление не с кем.
— Прекрасно, не так ли? — раздался рядом с ней чей-то голос.
Она обернулась и увидела мужчину: классические черты лица, светло-русые волосы, голубые глаза. Одет в дорогой, но строгий костюм, что свидетельствует о том, что он из тех людей, которые предпочитают не выделяться.
— Видимо, многие цветы появляются только для того, чтобы незаметно отцвести, — заметил незнакомец, глядя на картину.
Таша ответила ему застенчивой улыбкой.