О родных позаботятся; они будут счастливы, что он вернулся, неважно, каким способом, с какой внешностью, и что с поврежденным голосом.
Джей стала жертвой. Они использовали ее как основное прикрытие. В каком аду она сможет когда-нибудь простить такое?
Девушка дремала, но проснулась, когда они свернули на поляну.
– Мы дома, – пробормотала она, откидывая волосы назад. Повернула голову, чтобы улыбнуться ему. – Наконец-то.
Люк снова напрягся, рассматривая каждую деталь дороги. Землю покрывал свежевыпавший снег, заполнив следы шин, которые они оставили днем раньше и стерев любые другие следы, которые, возможно, проделаны после того, как они уехали. Все его инстинкты были настроены на контроль за ситуацией, и Лукас Стоун не собирался этим пренебрегать. Даже если это напрасные опасения. Не единожды он рисковал жизнью, но только потому, что не было другого выбора. Однако подвергать опасности Джей – это совсем другое.
Как обычно Джей откликнулась на его напряжение и, нахмурившись, притихла.
Снег вокруг коттеджа был нетронутым, но, выходя из джипа, Лукас останавливающе положил ладонь на руку Джей.
– Подожди здесь, пока я не проверю дом, – коротко сказал он, вытянув пистолет из-под куртки, и ушел, не глядя на нее.
Взгляд был настороженным, перемещаясь от окна к окну, исследуя каждый сантиметр земли, ища предательское колыхание занавесок.
Джей замерла на месте. Этот мужчина, который осторожно, как кот, продвигался к черному входу, этот человек, которого она любит, – и хищник, и охотник. Настороженный, гибкий, хищный, он прижался спиной к стене и легко положил левую ладонь на дверную ручку, держа пистолет наготове в правой руке. Беззвучно открыл дверь и исчез внутри. Через две минуты снова появился, уже расслабившийся.
– Заходи, – скомандовал он и пошел назад к джипу, чтобы забрать вещи.
Джей разозлилась, что он ни с того ни с сего напугал ее, и это напомнило об утре, когда он отследил ее по следам на снегу.
– Не делай этого со мной, – резко сказала она, открывая дверь и выбираясь из машины.
Снег хрустел под ее ботинками.
– Чего этого?
– Не пугай меня, как сейчас.
– Напугать тебя – чертовски хорошая альтернатива попаданию в засаду, – ровно ответил он.
– Как кто-то мог узнать, что мы здесь, и почему кого-то это заботит?
– Фрэнк думает, что кого-то заботит, иначе они не стали бы так хлопотать, чтобы спрятать нас.
Джей поднялась по ступенькам и стряхнула снег с обуви перед входом в дом. Воздух внутри был холодным, но не ледяным, потому что они оставили работающей резервную систему отопления. Она взяла у него сумки и понесла их в спальню, чтобы распаковать, пока он разжигает огонь.
Лукас наблюдал, как пламя лижет поленья, которые он положил на решетку, медленно ловя и охватывая дерево. Он не может сказать ей, пока нет. Возможно, это единственное время, которое он когда-нибудь еще проведет с ней, неопределенная отсрочка, пока парни Сэбина охотятся на Пиггота. Он использует это время, чтобы связать ее с собой настолько сильно, что сможет удержать даже после того, как она узнает его настоящее имя и что Стив Кроссфилд мертв. Она сказала, что любит его, слова предназначались Стиву Кроссфилду, и по иронии судьбы он услышал их, будучи Стивом Кроссфилдом. Теперь он – Лукас Стоун и хочет ее всю целиком для себя.
Желание возникло мгновенно и безотлагательно, как огонь внизу живота. Он пошел в спальню и какое-то время наблюдал, как она, наклонившись, снимала ботинки и носки. Тоненькая, как тростинка, с шелковистой мягкой кожей. Он обхватил ее за талию и опрокинул на кровать, немедленно упал на нее сверху, придавив к матрасу своим весом.
Джей засмеялась, раздражение покинуло синие глаза.
– В этом году явно в моде манеры пещерного человека, – поддразнила она.
Люк не мог не улыбнуться в ответ. Он слишком сильно хотел ее, хотел услышать, как она говорит слова признания ему, а не призраку. Желтый цвет сверкал в глазах, пока он раздевал ее и рассматривал обнаженное тело. Соски сморщились от холодного воздуха, груди напряглись упругими шарами. Он обхватил их руками, поднял напряженные соски ко рту, посасывая каждый по очереди. Она задыхалась, спина выгнулась дугой. Такой бурный отклик на его ласки каждый раз разрушал самоконтроль, вгонял в жар и заставлял стремиться к ней, как подростка. Лукас едва заставил себя оторвать от нее руки, чтобы торопливо сорвать с себя одежду и отбросить в сторону.