Керкпатрик пожал руки новоприбывшим.
— Признаться, джентльмены, я надеюсь, что вызвал вас зря, — сказал он, нерешительно качая головой. — Если то, что рассказывает мой человек, правда, то в ближайшие несколько часов не жди ничего хорошего.
— А где ваш человек? — спросил Маклеод. — Макардль? Так его зовут?
— Ага. Внизу, в камере. Там сейчас пусто, а он был похож на выжатый лимон, вот я и разрешил ему поспать на койке, пока вы не приедете. Хотите поглядеть его заявление, прежде чем спуститься вниз?
Маклеод покосился на Адама, тот молча покачал головой.
— Давайте сначала поговорим с мистером Макардлем, — предложил инспектор. — Посмотрим, не расскажет ли он нам что-нибудь в дополнение к своему заявлению.
Керкпатрик быстро кивнул.
— Тут вы специалист. Как считаете нужным. Следуйте за мной.
Без дальнейших разговоров он провел их из вестибюля по примыкающему коридору к лестнице, ведущей в подвальный этаж. За столом справа от двери крепкий молодой констебль лениво листал компьютерный журнал. При виде Керкпатрика он отложил журнал и поднялся, голубые глаза его с откровенным любопытством смотрели на Маклеода.
— Это констебль Форсит, который любезно согласился на дополнительную работенку, чтобы выручить нас, — объяснил Керкпатрик. Переведя взгляд на молодого подчиненного, он спросил: — Как Макардль?
— Прикорнул, сержант.
— Что ж, растолкайте его и скажите, что приехали специалисты из Эдинбурга. Мы подойдем через минуту, как только джентльмены смогут раздеться. И, Дэви…
— Да, сэр?
— Погляди, не сможешь ли выжать из этого несчастного автомата кофе на всю компанию.
— Слушаюсь, сэр. Приложу все силы.
В подвальном этаже хорошо топили. Адам без сожаления снял тяжелый бараний полушубок. Он и его спутники повесили верхнюю одежду в соседнем чулане, после чего последовали за Керкпатриком через другую дверь в короткий коридор.
Констебль Форсит встретил их и ткнул большим пальцем на дверь первой камеры.
— Он не спит, сэр, и такой же сварливый, как раньше. Пойду займусь кофе.
Макардль сидел на краю койки, на полу валялись его сапоги. Это был крепкий лысеющий мужчина лет пятидесяти с курносым носом, живыми карими глазами и густой каштановой бородой. Его манеры во время процедуры знакомства были далеки от безупречных. Узнав, что Адам врач, он сделал сердитую гримасу и буркнул:
— Не надо мне никакого доктора, как и тому бедолаге, что лежит там в снегу… Почему никто мне не верит?
— Никто не хочет верить вам, — строго сказал Маклеод, — потому что, если ваши слова правда, то… это ужасно. Но если бы у сержанта не было оснований верить вам, он бы не позвонил мне. А если бы я не верил вам обоим, меня бы клещами не вытащили сюда в такую ночь. Доктор Синклер, чтобы приехать, даже бросил гостей.
Слегка смягченный отповедью Маклеода, Макардль угрюмо глянул на свои ноги.
— Он, верно, психиатр или в этом роде…
Адам улыбнулся, взял стул, принесенный Керкпатриком из коридора, и поставил его напротив Макардля. Перегрин скромно приткнулся в коридоре, но так, чтобы быть полностью на виду, а Маклеод сердито топтался у двери, имея вид резонера, не одобряющего действий врача.
— Ну что же, Макардль, вот вы и разгадали мою страшную тайну, — весело сказал Адам. — Инспектор Маклеод иногда приглашает меня как технического консультанта в случаях, касающихся оккультизма. На самом деле я гораздо чаще имею дело с подозреваемыми и жертвами, чем, со свидетелями… хотя мне случалось помогать свидетелям вспомнить, что они видели.
Макардль слегка выпрямился.
— Так вы не считаете, что я рехнулся?
— Ничего подобного, — сказал Адам (Керкпатрик тихо выскользнул из комнаты, чтобы оставить их наедине). — Напротив, боюсь, вы имели несчастье столкнуться с чем-то действительно опасным, и надеюсь, что теперь вы попытаетесь вспомнить больше, чем уже рассказали сержанту. Мне бы хотелось помочь вам в этом.
Говоря, он как бы ненароком вытащил из кармана брюк серебряные карманные часы и стал медленно раскачивать их на цепочке. Они словно притянули взгляд лесничего. Адам начал говорить задушевным тоном, постепенно понижая голос по мере того, как невольный пациент постепенно попадал под его влияние.
— События сегодняшнего вечера сильно потрясли вас, Макардль. Они потрясли бы любого. Я знаю, вы не спали почти всю ночь. Сейчас вам нужно расслабиться.
Взгляд Макардля не отрывался от ритмично покачивающихся часов на цепочке, он моргнул, набрал воздуха, чтобы заговорить. Чуть улыбнувшись, Адам как бы невзначай убрал часы в карман, ни разу не замедлив потока слов.
— Поэтому я хочу, чтобы вы сделали несколько глубоких вздохов и прислонились к стене, — продолжал Адам. — Когда выдохнете, попробуйте выпустить весь воздух.
Он протянул слово «весь», так что сама модуляция слова помогла лесничему выполнить инструкцию.
— Вот так. Глубокое дыхание помогает расслабиться. Вам это необходимо, после всего, что вы пережили сегодня!
— Ага, — прошептал Макардль.
— Сделайте еще один глубокий вздох… медленно выдохните… Еще раз… И еще… Теперь вы спокойны?
Макардль кивнул.
— Хорошо. Вспомните все, что вы видели в лесу. Поверьте, вы в силах все вспомнить, и ничто вас не потревожит. Все равно что рассматривать картинки в книжке. Скажите мне, когда почувствуете, что готовы.
Лесничий кивнул лысеющей головой, грубые руки его расслабленно лежали на коленях, дыхание было спокойно.
— Келлум, верно, говорил вам, что я главный лесничий у лорда Балтэрни…
— Да, говорил, — ответил Адам. — Вы — один из лучших в округе.
— Ну, мне приятно так думать. — Макардль снова глубоко вздохнул. — В общем, нынче вечером я обходил северные леса поместья Балтэрни, как уж почти сорок лет делаю это, когда услыхал вдалеке какой-то шум: эдакий хриплый крик… что-то среднее между кашлем и карканьем.
— Может быть, олень?
Макардль покачал головой.
— Никогда не слыхал, чтоб олени так кричали, — сказал он уверенно. — Вот, браконьеры… Сначала я подумал о них. В той стороне проходит лесовозная дорога, но там никого не должно быть… без разрешения и уж тем более в такой час…
— А когда это, по-вашему, произошло? — спросил Адам.
— По-моему, ближе к двенадцати. У меня была с собой винтовка, и я полез на холм — поглядеть что да как. Там было довольно темно, луны-то не было, но я привык работать в такие ночи при свете звезд. И как-то почувствовал, что нельзя пользоваться факелом. Когда проведешь в лесу столько времени, сколько я, появляются всякие инстинкты… и хорошо, что я их послушался.
— Почему?
— Они б увидели меня! — ответил Макардль. — Повезло мне, что у них были костры, и они не могли ничего разглядеть в темноте. Но это я забегаю вперед… Я еще не добрался до вершины, когда услыхал пение.
— Пение? — Адам словно бы поддерживал разговор.
— Ну, уж не знаю, как это еще назвать. Жуткое дело — вроде как шепотом. Ни словечка не смог разобрать, но у меня волосы встали дыбом…
Лесничий резко замолчал, дыхание ускорилось, взгляд сосредоточился на чем-то видимом только ему.
— Не позволяйте воспоминаниям тревожить вас, — тихо проговорил Адам, бросив взгляд на Маклеода, который жадно вслушивался, прислонившись к стене. — Я понимаю, что вы пытаетесь описать. Сейчас вы в безопасности. Просто глубоко вздохните и выпустите напряжение вместе с воздухом.
Когда лесничий немного расслабился, Адам сказал:
— Продолжим. Вы услышали пение. И, совершенно естественно, испугались. Вы убежали?
На лице Макардля мелькнула гневная гримаса.
— Нет, не убежал!.. Во всяком случае, тогда. Кто бы они ни были, чем бы ни занимались, они находились в имении его светлости без разрешения. К тому времени я был совершенно уверен, что это не браконьеры — они распугали бы всю дичь на много миль! — но мой долг был посмотреть, чем они там занимаются.