Элисса пожалела, что упомянула о леди Чабб. В конце концов, это ее брачная ночь, и ей не хотелось думать о неприятном. Она торопливо прогнала от себя мысли об этой женщине и сменила тему:
— Джулиет очень красива.
Майлс остановился перед залитым луной окном, повернулся к ней, взял ладонью за подбородок, и произнес голосом, от которого по ее телу прошла приятная дрожь:
— Это вы красивы, леди жена.
Последовала пауза.
— В день свадьбы жених просто обязан сказать невесте, что она красива.
— Откуда вы это знаете?
— Это знают все, — отозвалась Элисса, слегка поддразнивая его.
— Может быть, это знают все, — повторил Майлс, не сводя с нее глаз, — но вы красивы, как никто другой.
Элисса не привыкла к комплиментам — по крайней мере к мужским, и тем более к комплиментам мужа. Она отвела взгляд.
— У меня еще никогда не было такого прелестного платья.
— Впредь, леди Корк, я запрещаю вам носить серое и черное, — заявил Майлс.
— Это приказ, лорд Корк?
Майлс Сент-Олдфорд помедлил, выбирая слово.
— Нет, просьба.
— Я запомню вашу просьбу, ибо, честно говоря, мне и самой до смерти надоело одеваться только в черные и серые платья, — на лице Элиссы тут же появилось недоуменное выражение. — Но что мне теперь делать со своей одеждой?
— Раздайте ее.
— А что же я буду носить?
— Улыбку!
Элисса не поддержала его шутку — с одной улыбкой она была бы нага, как новорожденный младенец.
— Мне будет совсем нечего носить, сэр.
— Не отчаивайтесь, мадам. При необходимости лучшие портные Лондона — да и всей Европы — будут доставлены сюда, в аббатство, в почтовых каретах. Они придумают, составят и изготовят гардероб, достойный королевы. У вас будут дневные и вечерние наряды, утренние блузы и платья для чая, простые домашние и платья для торжественных случаев, словом, все, какие вы только пожелаете, всех оттенков радуги, — Майлс остановился и перевел дыхание. — Какой у вас любимый цвет?
Элисса задумалась.
— Кажется, розовый.
— Тогда вы получите дюжину розовых платьев.
— Нет, нет, голубой! — поспешно добавила она.
— Значит, у вас будет дюжина голубых платьев.
Элисса никогда особенно не задумывалась над своими нарядами и не интересовалась ими. Но теперь поняла, что не отказалась бы от роскоши, чтобы понравиться мужу.
Элисса искоса бросила взгляд на мужа.
— А что, если я опять передумаю и скажу, что мой любимый цвет — желтый?
Казалось, Майлс счел эти слова весьма забавными. Запрокинув голову, он рассмеялся, и на мгновение его тихий смех стал единственным звуком в освещенном луной зале. Элисса внезапно поняла, как ей нравится смех мужа.
— Я куплю вам сотню платьев, леди супруга, даже тысячу, если вы этого захотите.
— Понятия не имею, что делать с сотней платьев, милорд, а тем более с тысячей. В моей гардеробной едва ли хватит места для дюжины, — с сомнением проговорила она.
— Тогда, вероятно, вам понадобится другая гардеробная, — предположил Майлс. — И в Корк-Хаусе, и в замке Корк пустуют комнаты размером не меньше этого зала.
Это потрясло ее.
Внезапно Элиссе показалось, что ее будут считать деревенской простушкой в изысканном светском кругу своего мужа. Она задумалась, важно ли это для Майлса. Во всяком случае, ей придется последить за своими манерами. В конце концов теперь она маркиза Корк и хозяйка нескольких великолепных домов.
Не говоря ни слова, Майлс протянул ей руку и повел по огромной лестнице к их крылу дома. Сперва они остановились у дверей ее комнаты.
— А теперь я покину вас, миледи.
Элисса пала духом. Ее сердце рухнуло вниз, до самых белых атласных свадебных туфелек. Майлс прощался с ней! Значит, ей предстоит вернуться в свои комнаты, как будто ничего не произошло, ничего не изменилось, как будто она по-прежнему леди Элисса Грей, старая дева, а не леди Корк?!
— Тогда — доброй ночи, милорд, — с трудом вымолвила Элисса.
— Не «доброй ночи», а «до скорой встречи», — возразил Майлс, слегка нахмурившись.
Элисса открыла знакомую дверь и скользнула в свою маленькую гостиную, переполненная разочарованием. Оглядевшись, она сразу поняла причины спокойствия Майлса. Все вокруг изменилось. Пока они отсутствовали, здесь все преобразилось. Несомненно, по распоряжению маркиза Эмма Пнббл и мистер Блант позаботились об этом.
Изменения было невозможно не заметить. Высокая двустворчатая дверь, соединяющая ее гостиную с гостиной Рыцарских покоев — Элисса совсем позабыла о ее существовании, пока дверь скрывалась за огромным античным экраном — теперь была освобождена и широко распахнута.
Сам экран с изображенными на нем высокими витыми пагодами и вишневыми деревьями в цвету, вырезанный из темного дерева и инкрустированный драгоценным нефритом, цвета которого изменялись от алебастрово-белого до изумрудно-зеленого, от бледно-розового до черного — был приобретен пятым эрлом Грейстоунским и преподнесен своей невесте в качестве свадебного подарка, теперь возвышался в дальнем углу комнаты.
Элисса заглянула в Рыцарские покои и увидела изысканно накрытый к ужину стол с зажженными свечами, сияющим столовым серебром, мерцающими хрустальными бокалами для шампанского и вазой с нежно-белыми розами — их аромат доносился до Элиссы — и бутылкой шампанского в серебряном ведерке со льдом. Стол был накрыт на двоих.
Злисса повернулась и прошла в свою спальню. Она осторожно сняла свадебную вуаль и повесила ее, чтобы сохранить до того момента, когда вуаль будет уложена и отнесена в кладовую, в ожидании свадьбы дочери Элиссы. Только теперь она заметила, что на ее постели разложены ночная рубашка и пеньюар.
Ночная рубашка была сшита из тончайшего батиста, ее украшала нежная вышивка по вороту и рукавам, а спереди до самого подола спускался ряд мелкого жемчуга, тоже окаймленного вышивкой. Пеньюар оказался из такого же тонкого батиста, и тоже был расшит цветами у горловины, на рукавах и у подола, отделанного атласными лентами бледно-розовых, золотистых и бледно-голубых тонов.
— Значит, я не за все поблагодарила вас, Джулиет, — пробормотала Элисса вслух, сразу сообразив, что эти прелестные вещи — подарок герцогини Дикинской.
Элисса остановилась перед зеркалом и внимательно вгляделась в собственное отражение. Она выглядела, как обычно, но испытывала совсем незнакомые чувства. Если не считать бледного румянца на щеках — и, разумеется, великолепного свадебного платья — ее внешность ничуть не изменилась, и, тем не менее, внутри она стала другой. Элисса была переполнена ожиданием, трепетным любопытством, робостью и тревожным возбуждением. Наступала ее брачная ночь.
Элисса представления не имела, что это такое.
Она по-прежнему почти ничего не знала об отношениях мужчин и женщин. Множество вопросов остались неразрешенными. Сможет ли она сейчас найти ответы? И каким образом ей удастся это в столь поздний час?
В дверь гостиной осторожно постучали, и Элисса услышала, как знакомый баритон произнес ее имя:
— Элисса?
Она глубоко вздохнула, пригладила волосы и вышла навстречу мужу.
Майлс прислонился к створке открытых дверей. Он уже освободился от сюртука, воротника и галстука. Несколько пуговиц на его белой рубашке были расстегнуты Он выглядел спокойным и беспечным. Майлс был дьявольски обаятелен, поражая своей фигурой — в сущности, самой красивой, какую только видела Элисса — с широкими плечами, мускулистыми руками, тонкой талией и длинными ногами.
У нее захватило дыхание.
— Мадам, вы не откажетесь выпить со мной бокал шампанского и присоединиться к легкому ужину?
Элисса была уверена, что не сможет проглотить ни кусочка, но шампанское, вероятно, поможет ей прогнать странное тревожное ощущение.
— Принимаю ваше любезное приглашение, сэр, — ответила она, проходя через гостиную и молясь, чтобы ноги внезапно не подвели ее.