– Нельзя ли поподробнее, прокурор? – Детектив Биллингс обращался к Хоуп, но смотрел он на Джейн, женщину с волосами цвета красного дерева и высокими скулами, вымазанными в зеленой краске, которая, как показалось ему, была поразительно хороша собой. В ней чувствовались сила, огонь, и в то же время она была совершенно спокойна.
– Кто вы?
– Джейн Периш. У меня картинная галерея в Сент-Хелене.
– Почему же вы оказались здесь?
– Я приехала сюда с Николасом Вулфом, чтобы помешать Роберту Форесту расправиться с мисс Тесье.
При этих словах Ник наконец поднял голову. Лицо его было неподвижное и бледное как смерть. Его измученные синие глаза, казалось, не видели ни Хоуп, ни Джейн, ни прелестного маленького существа, льнувшего к его ногам.
Голос его звучал безжизненно и холодно.
– Меня зовут Николас Доу.
– Доу? – хмуро переспросил детектив Биллингс. – Не помню, чтобы я когда-нибудь встречал Николаса Доу. Полным-полно Джейн, Джонов, да еще всюду валяются трупы, окоченевшие и безымянные.
«Я тоже не в восторге от встречи с тобой», – подумал Ник вяло, но это все равно – жизнь Николаса Доу свершила свой полный круг и близилась к концу, такому концу, которого не желало и которому противилось бы любое существо на свете.
Глаза Ника нашли Хоуп.
– Сделаешь кое-что для меня?
– Да.
Все что угодно.
– Позаботься о Молли.
Люби ее.
– Конечно, – прошептала Хоуп.
Но ты ведь и сам сможешь о ней позаботиться, Ник. И ты сделаешь это.
Легкая улыбка осветила его забрызганное кровью лицо. Потом художник, обагренный кровью, посмотрел на другого художника, лицо которого было измазано зеленой краской.
– Позвонишь Тайлерам вместо меня, Джейн? Скажешь, что им надо найти кого-нибудь другого для присмотра за лошадьми.
– Я сама присмотрю за лошадьми, Ник, пока ты…
– Я не вернусь в Напа.
– Ник, – умоляюще обратилась к нему Хоуп, – что происходит?
– Да, Ник, – передразнил ее детектив Биллингс, – что происходит? Должен признаться, я искренне заинтригован. Не будешь ли ты так любезен и не дашь ли мне объяснения?
– Мне тоже любопытно, – вслух принялся размышлять другой полицейский. – Должно быть, здесь было совершено преступление, а возможно, и не одно – скажем, убийство, лет восемнадцать или двадцать назад. И жертвой был полицейский Эл Гаррет, один из самых уважаемых и многократно награжденных сотрудников нашего полицейского управления. Как я теперь припоминаю, партнером Эла был Джон Мадрид, отец Крейга.
– Боже милостивый, – пробормотал детектив Биллингс, и у него чуть слюна не закапала изо рта при мысли о таком невероятном открытии. – С каждой минутой мы узнаем все больше и больше. Так ты говоришь, убийство?
– Да, зверское убийство, Лар. Эл и его жена Айрис, если я правильно помню ее имя, считали, что их долг – дать пареньку шанс, каким бы беспокойным он ни был, этот чертенок. Гарреты подбирали детей с улицы, усыновляли, заботились о них.
– И?
– Такая доброта стоила Элу жизни. Его закололи ножом во сне. И сделал это пятнадцатилетний психопат по имени Николас Доу…
Глава 26
Окружная тюрьма, Сан-Франциско Воскресенье, двадцать третье декабря
Бульварные газеты захлебывались от восторга. Специальные субботние и воскресные выпуски раскупались любителями сенсаций с не меньшей стремительностью, чем подарки к Рождеству. Воспоминания о Веселом Святом Нике, парящем над Исландией, были отодвинуты на задний план сообщениями о другом Нике, вовсе не веселом, обагренном пролитой им невинной кровью.
Знатоки искусства и судебные психологи придирчиво изучали картины Николаса Вулфа, урожденного Доу, и это продолжалось до тех пор, пока Джейн Периш не поняла, кто они, и не выкинула их из своей галереи.
Тем не менее сами отзывы оказались на удивление доброжелательными и сочувственными. Николас Доу, как считали критики, оказался художником выдающегося таланта, а в его картинах угадывались смятение и ярость, порожденные душевной мукой и отвращением к себе, и этим его творчество напоминало творчество Ван Гога.
«Кроникл» раздобыла пространные архивные материалы, посвященные зверскому убийству Эла Гаррета. Девятнадцать лет назад убийца уважаемого всеми полицейского избежал возмездия, и местные газеты и газетенки в один голос стонали по этому поводу, выражая свою безмерную печаль. Тогда убийца так и не был найден.
И вот теперь наконец правосудию суждено было свершиться. А тут еще кстати подвернулась эта яростная атака прокурора Хоуп Тесье на Крейга Мадрида, отец которого был многолетним партнером погибшего полицейского и его лучшим другом. Может быть, Николас Доу сожалел, что не расправился и с партнером Эла Гаррета, а попытка Хоуп уничтожить единственного сына Джона Мадрида была ее подарком любовнику? Этот вопрос занимал журналистов больше всего. И все же большинство корифеев от юриспруденции предпочитали видеть Хоуп Тесье в более привычной для жителей Сан-Франциско роли ангела отмщения и восстановления справедливости. Они утверждали, будто страстный прокурор понятия не имела о том, что художник, которого она, Хоуп, знала как Николаса Вулфа, на самом деле был убийцей.