— Ты никогда не умел слушать, — эхом прозвучал тяжелый вздох Громовержца. — Я не могу отменить проклятие, но в состоянии положить ему конец. Дочь ныне живущей Лилит будет свободна от него. Так сказано — так будет.
— А мать?
— Если она уже была с мужчиной — я бессилен. Ух, как ты побледнел! — воскликнул Зевс. — Что тебе до нее?
— Она — моя! — разлетелся по залу громогласный рев Люцифера.
Тени бывших властителей Олимпа отпрянули, уязвленные могуществом сородича.
— Красавец Люц влюбился, — раздался через пару мгновений хохот за его спиной.
Люцифер обернулся. К нему плавно приблизилась Афродита. Почему-то ему вспомнилось, как много раз пыталась она увлечь его в свои сети.
— И что же такого она умеет делать своим ртом? — ехидно ухмыльнулась бывшая богиня любви.
— Внутри нее не пена, а в голове не ракушки, — огрызнулся он.
Афродита обиженно вздохнула и отошла.
— Зевс, — вплотную подходя к брату и опаляя того жаром своей мощи, прорычал Князь Тьмы. — Ты должен исторгнуть из нее мою кровь.
— Твой аппетит просто ненасытен сегодня, Люцифер, — процедил Громовержец, отступая от лучащегося могуществом брата.
— Повторюсь Зевс: я открою для вас Портал, и вы сможете уйти.
Бывший царь Олимпа некоторое время пристально всматривался в Люцифера.
— Хорошо, — наконец-то сухо проговорил он.
Одобрительный гул пронесся по залу. Зевс порылся в складках своей мантии и протянул Люциферу перстень с острым прозрачным кристаллом.
— С его помощью ты заберешь у нее свою кровь. Прямо из сердца. Потом сразу же приходи к нам. Мы устали томиться в Переходе.
Сказав это, Зевс отвернулся и направился вглубь зала. Люцифер, потрясенный предстоящим, пару минут стоял в нерешительности.
Два силуэта приблизились к нему. Аид с Персефоной.
— Ты должен знать, адэрфос**, что открыв Портал, окажешься в опасности.
— Аид, о чем ты?
— Подумай…
Персефона неслышно оказалась с другой стороны.
— Ты что по-настоящему влюбился, Люц? — как обычно она бесцеремонно перебила своего супруга. Аид же по-прежнему любовно одарил ее улыбкой.
"Вот это любовь! Даже бессилие Перехода не остудило ее", — подумал Люцифер и коротко кивнул.
— Тогда скажи ему, Аид. Пусть Зевс останется с носом.
— Ты не сможешь остаться в Переходе. Подумай, ведь он рассчитан на прохождение в одну сторону. Тебя утянет вместе со всеми нами.
Руки Люцифера сжались в кулаки.
— Ах, он подлый…
— Не стоит. Люцифер, у меня есть идея, как помочь и тебе, и нам. Воспользуйся перстнем Зевса, но не возвращай кровь себе. Принеси перстень мне. Мощи твоей крови будет достаточно, чтобы я смог открыть Портал, но уже после того, как ты окажешься в безопасности.
– — - — - — - — - — - — - — - — - -
*сигноми — греч. извини
** адэрфос — греч. брат
Вернувшись в свой дом, Люциан помедлил в холле. Надеялся, что найдет Лилиан здесь, и одновременно боялся встречи. Перстень, лежащий в кармане пиджака, весил, казалось пуд. Нервная дрожь прошлась по спине Князя Тьмы.
— Трясусь, как что твой Ромео под балконом! — насмешливо проворчал он и начал подниматься вверх по лестнице. Благодаря своему мысленному взору Люциан знал, что девушка в его спальне.
— Ты решил воспользоваться дверью? — Лилиан выгнула дугой бровь, услышав, как он вошел. Старалась сохранять спокойствие, но он заметил, как тонкие пальчики впились в подлокотники кресла.
— Калисфера, сладкая Лили.
— А ты уверен? Когда ты рядом я сомневаюсь в "доброте" того, что может приключиться со мной в следующий миг. Ты разложил мой мир на атомы, и сложил из них нечто такое, к чему еще долго придется привыкать.
Люциан присел у ее ног.
— В этом отношении, глика, мы — квиты.
— Нет, ну гляньте, он еще меня смеет в чем-то обвинять!
— Если бы тебя не занесло в мой бар…
— Если бы обезьяна не слезла с дерева…
Люцифер улыбнулся и положил голову ей на колени.
— Скажи-ка мне другое, милый, — растягивая это "милый", проговорила Лилиан, — ты все это время знал о нашем так сказать родстве? Как после такого…
— Нет, сладкая, я не знал до недавнего времени, и о твоем проклятии тоже, — признался он.
— До сколь недавнего? О каком еще проклятии?
— Один небожитель поведал мне, торгуясь за твою душу, что ты прямой потомок Лилит. Понимаешь, я по неведению увел ее из-под…хм, носа… у Зевса. А он возьми да втихую прокляни весь ее род: дочь Лилит могла познать мужчину только раз, после чего производила на свет младенца женского пола и утрачивала всякую привлекательность в глазах всех мужчин. Жила в одиночестве без мужской любви и ласки. И так из поколения в поколение, — Люциан слово в слово передал глубоко врезавшуюся в его память речь Рамиила.
Брови девушки полезли на лоб, а руки вцепились в подлокотники так, что обшивка прорвалась.
— Я всегда знала, что со мной что-то не так. Мой сон. Мне много лет снился один кошмар — рыжую девушку с ребенком ударяет жезлом какой-то… — пробормотала она, а потом ошарашено уставилась на свой живот. — Так что ты теперь я стану его непосредственной участницей!?
Проследив за ее реакцией, Люциан поспешил успокоить возлюбленную.
— Нет, нет, глика. Со мной твое проклятье не сработало, верней, сработало немного по-другому. А сон — генетическая память. У моей Лилит были восхитительно-рыжие локоны…
— Ты не забыл о ней за столько веков?
— Ревнуешь? Се латрево, Лили, — прошептал он, прижимаясь губами к ее обнаженному короткой юбкой колену.
Молчание легло меж ними, и каждый опасался продолжать.
— Скажи, ты сможешь освоиться в новой модели нашего мира? — спросил наконец-то Князь.
— Ты имеешь в виду: не свихнусь ли от того, что мой мужчина — Князь Тьмы, что я умирала и воскресала, что в довершение сего букета я — его потомок…
— С этим нам помогут, — Люциан пристально посмотрел ей в глаза.
Девушка нервно хихикнула, пожимая плечами.
— Снова-здорово: чем еще меня порадует Властелин Черных Сюрпризов?
Брови Люцифера сошлись на переносице.
— Лилиан, твоя ирония начинает меня злить.
— Иначе как с юмором всю эту чертовщину я воспринимать не могу. Или тебе больше по вкусу плач. Хочешь, чтобы я билась в истерике. Ну, давай добей меня очередной хорошей новостью.
Он запустил руку в карман. Нехотя разжал пальцы — перстень Зевса приютился на его ладони.
— Этим кольцом я должен буду извлечь из тебя мою кровь, — с трудом выговаривая слова, сообщил Люциан.
— Мне что надо надеть его?
— Если бы… — сокрушенно покачал головой мужчина, надевая перстень на средний палец правой руки.
Потом расстегнул блузку на ее груди и коснулся пальцами свежего, еще не побелевшего шрама. Понимание промелькнуло в лице Лилиан. Ее ладонь стиснула его руку.
— Я потерплю.
— Это будет последняя боль, которую я причиню тебе, красивая.
— Даже ты, мой Князь, не сможешь обеспечить стопроцентной гарантии. Потому хватит терзать меня ожиданием. Покончим с этим.
Она перевернула перстень на его пальце камнем внутрь. Люциан замахнулся и всадил кристалл в грудь девушки. Любовники вскрикнули в унисон. Люцифер с опаской перевел взгляд на перстень. Крови не было, камень аккуратно пронзил плоть Лилиан и начинал пульсировать в такт биению ее сердца.
— Иф… — услышал он шепот девушки, а пальцы Лилиан впились в его плечи с такой силой, что даже ему — бессмертному богу — стало больно.
Охваченный дрожью Князь Ада боялся посмотреть в лицо своей возлюбленной.
— Иф… — снова позвала она, и ему пришлось-таки решиться. Она была бледна, так бледна, что даже губы побелели. Одни только глаза сверкали синим пламенем, казалось, жили собственной жизнью. Бисеринки пота покрыли лоб девушки.
— Я с тобой, пайди, потерпи немного.
Камень неспешно делал свое дело, приобретая цвет багрянца. Грани поблескивали, напевая беззвучную мелодию жизни. Хватка Лилиан ослабла, ее руки безвольно упали по сторонам, голова откинулась на спинку кресла.