– Нет, нет, глика. Со мной твое проклятье не сработало, верней, сработало немного по-другому. А сон – генетическая память. У моей Лилит были восхитительно-рыжие локоны…
– Ты не забыл о ней за столько веков?
– Ревнуешь? Се латрево, Лили, – прошептал он, прижимаясь губами к ее обнаженному короткой юбкой колену.
Молчание легло меж ними, и каждый опасался продолжать.
– Скажи, ты сможешь освоиться в новой модели нашего мира? – спросил наконец-то Князь.
– Ты имеешь в виду: не свихнусь ли от того, что мой мужчина – Князь Тьмы, что я умирала и воскресала, что в довершение сего букета я – его потомок…
– С этим нам помогут, – Люциан пристально посмотрел ей в глаза.
Девушка нервно хихикнула, пожимая плечами.
– Снова-здорово: чем еще меня порадует Властелин Черных Сюрпризов?
Брови Люцифера сошлись на переносице.
– Лилиан, твоя ирония начинает меня злить.
– Иначе как с юмором всю эту чертовщину я воспринимать не могу. Или тебе больше по вкусу плач. Хочешь, чтобы я билась в истерике. Ну, давай добей меня очередной хорошей новостью.
Он запустил руку в карман. Нехотя разжал пальцы – перстень Зевса приютился на его ладони.
– Этим кольцом я должен буду извлечь из тебя мою кровь, – с трудом выговаривая слова, сообщил Люциан.
– Мне что надо надеть его?
– Если бы… – сокрушенно покачал головой мужчина, надевая перстень на средний палец правой руки.
Потом расстегнул блузку на ее груди и коснулся пальцами свежего, еще не побелевшего шрама. Понимание промелькнуло в лице Лилиан. Ее ладонь стиснула его руку.
– Я потерплю.
– Это будет последняя боль, которую я причиню тебе, красивая.
– Даже ты, мой Князь, не сможешь обеспечить стопроцентной гарантии. Потому хватит терзать меня ожиданием. Покончим с этим.
Она перевернула перстень на его пальце камнем внутрь. Люциан замахнулся и всадил кристалл в грудь девушки. Любовники вскрикнули в унисон. Люцифер с опаской перевел взгляд на перстень. Крови не было, камень аккуратно пронзил плоть Лилиан и начинал пульсировать в такт биению ее сердца.
– Иф…- услышал он шепот девушки, а пальцы Лилиан впились в его плечи с такой силой, что даже ему – бессмертному богу – стало больно.
Охваченный дрожью Князь Ада боялся посмотреть в лицо своей возлюбленной.
– Иф… – снова позвала она, и ему пришлось-таки решиться. Она была бледна, так бледна, что даже губы побелели. Одни только глаза сверкали синим пламенем, казалось, жили собственной жизнью. Бисеринки пота покрыли лоб девушки.
– Я с тобой, пайди, потерпи немного.
Камень неспешно делал свое дело, приобретая цвет багрянца. Грани поблескивали, напевая беззвучную мелодию жизни. Хватка Лилиан ослабла, ее руки безвольно упали по сторонам, голова откинулась на спинку кресла.
– Лили! – воскликнул Люцифер. Тут же порыв силы отбросил его руку с перстнем прочь.
– Сагапо, глика му, – целуя щеку Лилиан, прошептал он.
– Эго имэ агапи су*, – одними губами успела проговорить она, прежде чем спасительное забытье наконец-то приняло ее в свои заботливые объятия.
Мистер Лайт перенес бесчувственную Лилиан Карвер на застеленное снежно-белыми простынями ложе. Ложе Люцифера. Присел рядом, перебирая пряди волос, гладя по лицу, переплетаясь пальцами свободной руки. Тело девушки было холодным, но сердце билось.
– Дождись меня, глика. И больше мы не расстанемся.
Путешествие в Переход заняло не более минуты. Аид поспешно спрятал пульсирующий мощью перстень под хламидой.
– Гелиайне**, адерфос.
– Гелиайне, Аид, тон эона***.
– – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - -
* эго имэ агапи су – греч. я любовь твоя или же я твоя половинка,
**гелиайне – прощай,
***тон эона – навеки.
Эпилог
Кто сказал, что невозможное возможно? Тот точно прознал, кто такой Мистер Лайт.
Однажды утром, когда их дочери Фрине исполнялось сем лет, Лилиан проснулась раньше мужа и внимательно рассматривала ставшее родным лицо Князя Тьмы. Заметив тонкие морщинки на некогда безупречно гладкой коже, она вздрогнула и провела пальцем у его губ.
Не открывая глаз, Люциан накрыл ее руку своей.
– Что тебя встревожило, глика му?
– Их здесь не было…- пролепетала она.
– Мы будем стариться вместе, – обнимая жену, снисходительно улыбнулся мистер Лайт и перекатился поверх нее. – Я же обещал тебе в тот день, что если ты дождешься меня, то мы все будем делать вместе.
– Лилиан, время пришло, – проговорил Люциан, заходя за спинку ее кресла.
Супружеская пара наблюдала рассвет на террасе своего дома на Корфу, куда они переехали много лет назад, выдав дочь замуж. Внуки – трое замечательных сорванцов – обожали гостить у моря в свободное от учебы время.