— Эй, Касимиро! Старик, пожалуй, покурит. Осторожно прислонив винтовку к стене, он уселся.
— Ну… покури, покури… старина! — улыбнулся Касимиро.
Старик извлек из углубления в стене окурок, зажег его и сделал две затяжки.
— Уф, здорово! — засопел он.
— Тебе не боязно? — спросил Гусман Касимиро.
— Боязно? Да кому же со Стариком будет боязно?
А между тем Старик сделал еще несколько затяжек, пригасил окурок, заботливо спрятал его. Потом сказал:
— А теперь, Касимиро, Старик снова постреляет. Немного поодаль, на склоне холма, оборону держала третья рота. Аугусто направился к ней. Первым в цепи был Кампос. Завидев Аугусто, он улыбнулся загадочной, чуть плутоватой улыбкой.
— Страшно, Гусман?
— А тебе?
Кампос был невозмутим. Он стрелял стоя, чуть нагнувшись, положив винтовку на стену. С силой нажимал на спусковой крючок. Гильзы отлетали на несколько метров. Перезаряжая винтовку, он выпрямлялся во весь рост. Пули жужжали вокруг, а он спокойно приглаживал волосы своими огромными неуклюжими ручищами. Аугусто, сидя на земле, любовался его хладнокровием. Время от времени Кампос поглядывал на него. Его взгляд успокаивал.
Аугусто вспомнил, как часто беседовали они в те дни, когда были в Африке. Кампос, например, говорил, что все они ни черта не смыслят в любви. А он?.. Слышался гул танковых моторов. Он то нарастал, то стихал. Эти приливы и отливы леденили душу. Показался младший лейтенант Кастро, обходивший цепь. Остановился возле их группы. Заметил Гусмана. «Эй, Гусман!» Лицо Кастро было бледным, запыленным.
— Уберите это! — с отвращением бросил он Кампосу.
— Зачем?
— Исполняйте!
Кампос покорно схватил чью-то окровавленную руку и выбросил ее. Затем нагнулся и вытер пальцы о камни.
— Что случилось?
Кампос опустил руку на плечо Гусмана. Рука была тяжелая, сильная; рука, на которую можно опереться.
— Ничего, — ответил тот. — Когда вся эта канитель кончится, расскажу.
Кампос поднялся. Аугусто вдруг почувствовал какую-то странную усталость. А бой все разгорался, оглушающе гремели взрывы. Непрерывно, душераздирающе свистели пули. Завывали и рвались снаряды. Визжали осколки. Кричали раненые. Пальцы Аугусто безжизненно легли на винтовку.
В этот момент разнеслась команда: «Все на огневой рубеж!» Связисты, сапер, санитары, погонщики, даже сержанты и некоторые офицеры схватили винтовки и бросились к стене.
Аугусто мгновенно вскочил на ноги. В отверстие в стене просунул ствол винтовки. Несколько секунд спокойно выжидал, не стреляя. Вот ранило бы, и все! Сквозь отверстие он разглядел густой кустарник. Совсем близко прополз танк. Тяжело раскачиваясь, неуклюже. Повернулась орудийная башня, грянул выстрел. Затем башня развернулась прямо на стену. Орудие качнулось вниз, вверх, словно хобот слона. Отрывистый сухой выстрел. Взрывы… десять… семь… пять метров. Аугусто наблюдал за этими взрывами почти безразлично. «Сто пятьдесят пять… Семьдесят пять… сто миллиметров…» Считал, как во сне: «Танковый снаряд… миномет…»
Бой достиг наивысшего напряжения. Все пулеметные точки обороны были подавлены. Минометы были уже ни к черту не нужны. Батареи, израсходовав боеприпасы, замолчали. Распространялись все более и более панические слухи. Из двадцати шести офицеров в строю оставалось всего пять, не считая командира батальона. Солдат уцелело ровно половина. На высоте царило полное замешательство. Некоторые солдаты зверски калечили себя. Простреливали себе ладони, руки, ноги. Лишь бы уплатить дань смерти и поскорее бежать с поля боя.
В это время и погиб командир батальона. Весть эта распространилась сама собой. Танковый снаряд разворотил ему грудь. Аугусто увидел бегущих в паническом страхе солдат. Походили они скорее на беспорядочную толпу беженцев. «Спасайся кто может! — крикнул ему кто-то на ходу. — Так приказал капитан».
Аугусто и другие, находившиеся под укрытием стены, бросились врассыпную. Только Кампос не спеша внимательно огляделся по сторонам. Убедился, что оборона еще продолжается.
— Эй! Куда вы? — крикнул он беглецам.
Никто не услышал его. Кампос снова вернулся к стене и невозмутимо, один продолжал стрелять.
Аугусто мчался вместе со всеми, не разбирая дороги. Его преследовали взрывы, угрожающим посвистом сопровождал свинец. На склоне холма Аугусто развил такую скорость, что ноги не удержали. Он споткнулся о камень и кубарем прокатился пять или шесть метров. В кровь поранил руку и колени. Но, даже не взглянув, снова бросился со всех ног.