Так текли дни. Враг атаки не предпринимал. Люди успокоились. Слышались раскаты смеха, песни, соленые шуточки.
Заедала служба. За потери, понесенные батальоном, приходилось отдуваться. Днем подметали улицы, наводили чистоту на скотных и птичьих дворах, служивших казармами, чистили оружие… Ночью — караулы.
Часы текли однообразно, безмятежно. Аугусто болтал с приятелями, помогал отвечать на письма девушек, которые завязывали переписку с солдатами, рассказывал всякие забавные случаи из своей мадридской и барселонской жизни, частенько присочиняя. Бывало, кончив рассказ, он внезапно умолкал, погружаясь в горькое раздумье. Ему казалось, что все это относится совсем к другому человеку: веселому и ребячливому Аугусто, который остался где-то далеко от фронта. И тот, другой Аугусто не имел ничего общего с Аугусто-солдатом! Его родители сообщили по радио, что живут по-прежнему, нового ничего нет. Об Агирре и Хуане Аугусто ничего не знал. И не мог себе представить, что они сейчас, в это тяжелое время, делают в Барселоне. Хуан наверняка изменился. Так думал Лугу сто. Что с ним?
Получив работу, Хуан съехал от бывших хозяев Аугусто — для него это было слишком дорого — и перебрался в дешевенький пансион на улицу Кармен. После ужина они обычно собирались в баре на улице Арагон. Туда заглядывал вместе с товарищами, студентами-юристами, также и Агирре. Они спорили или просто болтали. Иногда играли в домино. Затем расходились по своим делам. Аугусто часто проводил там вечера вместе с Агирре и Хуаном.
Однако Хуан стал наведываться все реже, с тех пор как у него появились деньги благодаря сверхурочным часам, которые уступил ему Аугусто.
— Весь день на ногах. Так устаю, что даже к тебе не могу зайти, — извинялся он.
— Хочешь, я буду заходить за тобой? Можем собираться в кафе на Лас Рамблас.
— Да нет, не беспокойся! Ты знаешь, я теперь после обеда засыпаю как убитый.
Однажды вечером Аугусто решил зайти за своим приятелем. Проходя мимо таверны на улице Кармен, Аугусто увидел его сидящим за домино с какими-то субъектами.
Аугусто зашел.
— Послушай, что ты тут делаешь?
В голосе его не было ни малейшего упрека, но Хуан смутился, словно почувствовав себя виноватым.
Представил его своим приятелям: двум гвардейцам и рассыльному из мясной лавки, соседям по пансиону.
Потом Аугусто наведывался в эту таверну еще несколько раз. Однажды даже принял участие в игре, хотя обычно оставался лишь зрителем. Ему просто хотелось быть рядом со своим другом, проводить с ним досуг. Но никакого удовольствия от этих сборищ Аугусто не получал.
— Не понимаю, как тебе не надоело.
— А почему мне должно надоесть? Они отличные ребята.
— Может быть, но ведь с ними даже поговорить ни о чем нельзя.
— Почему?
Аугусто с грустью замолкал. Но еще не хотел задумываться над причиной своего огорчения. Хуан все более отдалялся от него. Сперва Аугусто старался этого не замечать, но вскоре это стало очевидным. Мадридские воспоминания — это было единственное, что их еще связывало. «Ты помнишь? Помнишь?» Иногда они еще встречались, гуляли, смеялись, ухаживали за девушками, но разговаривать всерьез не могли. Аугусто часто думал об этом живом, напористом юноше, каким он знавал его в Мадриде. Тогда Хуан был одержим идеями, планами. Как он сам, Аугусто, да и все студенты из компании Агирре теперь. А Хуан скучал с ними. Стал мрачным, замкнутым, каким-то скованным. Он чувствовал себя в своей тарелке, лишь громыхая по мраморному столику костяшками домино, потягивая вино в китайском квартале, ухлестывая за уличными девицами или блистая своим доморощенным политическим красноречием перед тремя-четырьмя полуграмотными субъектами, которых таскал за собой. Аугусто не стал ему мешать. Пути их разошлись. Аугусто надеялся вскоре сдать экзамены на бакалавра, начать учиться в университете, выйти в люди. Впрочем, как бы ни разошлись их пути, Хуан всегда останется для него другом, лучшим другом. Он не хотел признаться себе, что компания Хуана уже далеко не столь приятна ему, как прежде, что Хуан зажил какой-то другой, своей жизнью, отдельной от него, Аугусто, и что теперь все волнующие его вопросы приходится обсуждать с Агирре. «Разве это так уж важно?» — думал он. Нет, он никогда не оставит Хуана. И Аугусто покорно следовал за Хуаном скучать в таверне на улице Кармен.
«Я тут, Хуан. Я твой друг, и потому я тут». А Хуан глядел на него равнодушно: «Ах, это ты?» — и продолжал играть, словно не замечая присутствия Аугусто. Иногда даже злился. «Вот видишь, из-за тебя я проиграл!» — криво улыбаясь, говаривал он. Аугусто он был многим обязан и отлично понимал это, но был скуп. «Однажды я ему понадоблюсь, и тогда придется расплачиваться. Надо быть поосторожнее». Эта мысль пока не оформилась до конца, однако уже раздражала Хуана.