Когда они оставались одни, Мария говорила о Росарио:
— Она мне очень нравится. Правда, хорошая девушка?
— Да. Очень хорошая…
— И хорошенькая…
— Очень хорошенькая.
Марии всегда хотелось добавить: «И по-моему, ты ей нравишься», — но она удерживалась.
Когда Мария уехала, Росарио стала приходить ежедневно.
Она приносила книги, газеты и журналы, усаживалась рядом с Аугусто и принималась за шитье. Обычно Росарио молчала, немного стесняясь. Но если Аугусто спрашивал ее о чем-нибудь, отвечала непринужденно. Аугусто читал, украдкой посматривая на девушку, иногда что-нибудь говорил. В присутствии Росарио он чувствовал себя свободно, словно давно и хорошо знал ее, и мог подолгу молчать, не испытывая никакой неловкости.
Аугусто быстро поправлялся. Он уже вставал, его усаживали в кресло и отвозили в сад. Теперь Росарио приходила утром и вечером. Отношения между ними становились все более дружескими. Росарио часто заговаривала с Аугусто, и ему было приятно поболтать с девушкой.
— Я не надоел тебе? — спросил однажды Аугусто.
— Нет. А почему ты должен мне надоесть?
— Но у тебя же есть подруги, наверно, и друг и, наконец, домашние…
— Дома знают, что ты один, а мне все равно нечего делать. Я только шью для солдат, но шить я могу и здесь. Что касается друга, то у меня его нет. — Росарио улыбнулась.
— Я очень благодарен тебе, что ты приходишь сюда работать, а насчет друга не верю.
— Благодарить меня не за что, и все же я не вру, хоть ты мне и не веришь.
— Ты совсем не похожа на Берту, но есть в тебе что-то, что напоминает ее. Может быть, доброта ко мне, заботливость.
— Ты ошибаешься, — Росарио заставила себя улыбнуться и склонилась над работой.
Но Аугусто уже не смотрел на нее. Он думал о Берте. Письма от нее приходили аккуратно. Она добивалась, чтобы ей дали месячный отпуск, и в каждом письме уверяла, что надеется скоро получить его.
Между тем время шло. Однако Аугусто не испытывал нетерпения. Общество Росарио действовало на него успокаивающе. Без малейшего волнения думал он о приезде невесты, охваченный ощущением безмятежного покоя, несказанного блаженства. Теруэль был вновь занят. Война осталась где-то далеко. Воздух словно трепетал и пел, пронизанный ярким солнцем, весенним, ласковым. Казалось, под его лучами почки на деревьях кричат от радости. В саду росли два огромных дерева. Аугусто часам смотрел на них. Потом его взгляд останавливался на Росарио: сияющий ореол волос, голубые глаза, улыбающиеся губы, золотистый пушок на руках. Аугусто вновь переводил взгляд на деревья. Одно из них, старое, с толстым стволом и мощными почти черными ветвями, пустило стройные светло-каштановые побеги. «Как твои волосы», — говорил он Росарио.
И вот однажды утром на дереве зажглись зеленые огоньки. А потом каждый день зажигались все новые, окружая его легким, дрожащим сиянием. Гигантская крона казалась люстрой, озаряющей землю зеленым пламенем.
— Какая красота! Правда, Росарио?
— А мне хочется плакать.
— Почему?
— Я больше всего на свете люблю деревья. Каждую весну меня поражает их верность, их щедрость к людям. Это дерево, должно быть, очень старое, но посмотри, какое оно нарядное!
— Как ты говоришь!
— Не обращай на меня внимания. Я дура. — Росарио покраснела.
— Неправда. Мне действительно нравится тебя слушать. Я тоже люблю деревья больше всего на свете. Поэтому очень рад, что ты чувствуешь, как я. Ты очень хорошая девушка, Росарио. И порой я даже начинаю ревновать, когда подумаю, что ты полюбишь кого-нибудь и я стану для тебя лишь далеким воспоминанием, — сказал Аугусто шутливо, но ему почему-то стало грустно.
— Не говори так. Я никогда не забуду этих дней.
Аугусто молчал. Он видел, как взволнованно вздымается под кофтой грудь девушки. Ему вдруг захотелось поцеловать ее. Сжать ее руки, покрытые золотистым пушком, и спросить: «Ты любишь меня, Росарио?»
Второе дерево была смоковница. Шероховатый ствол и ветви ее были густо-черного цвета. Смоковница подавляла буйством своей зелени. Словно обезумев от радости, позабыв о робкой грации первых почек, она щедро низвергала со своих ветвей лиственный поток.
— А она хвастунья, эта смоковница, — рассмеялась как-то Росарио.
— Весна — пора расцвета, сейчас она настала и для нее.
Зацвела смоковница значительно позже и покорила всех своей красотой. На ее изогнутых корявых ветвях появились тугие нежные бутоны. Словно девичьи соски.