Словно уговорившись, они решили не ходить в комнату, которую Аугусто снял для свиданий. Отправились побродить в окрестностях города. О предстоящей разлуке не говорили. Говорили о посторонних вещах или же подолгу молчали, и молчание это наполняло их нежностью, оно не нуждалось в словах.
Вернулись в город, когда стемнело. Попрощались, не доходя до центра, в темном, тихом переулке.
— Я хочу, чтобы ты женился и был счастлив, Аугусто. Я бы не смогла дать тебе счастья.
— Не говори так!
— Это правда. Я очень люблю тебя, но этого мало. Ты не для меня. Я тебя недостойна.
— Замолчи, ради бога.
— Чем другие женщины лучше меня? Я хорошая, знаю, что хорошая. Пусть у меня много недостатков, но я хорошая. Я отдала тебе все что у меня было и пошла бы с тобой на край света, но ты никогда не любил меня.
— Я люблю тебя, Берта.
— Но недостаточно. Я знаю это. Это видно по тому, как ты смущен. Я так хочу, чтобы ты был счастлив, Аугусто. Это будет моим единственным утешением.
— Клянусь, я действительно люблю тебя! Клянусь, что…
— Нет! — оборвала его Берта. — Нет! Уходи! Ну, скорее!
— Я…
— Прошу тебя! Уходи!
Аугусто сжал ее руки.
— Прощай, Берта. Позволь мне…
— Нет! Не говори ничего! Умоляю! Прощай, Аугусто!
Глава тридцать третья
Гота стояла на вершине холма, на одном из наиболее выдвинутых вперед участков предмостного укрепления у Балагера. Кухни расположились на берегу Сегре, вдали от позиций. Готовили под открытым небом, спали на складе маслозавода на полотняных фильтрах. Аугусто поздоровался со всеми. Рока и Эспиналь крепко пожали ему руку.
— Что, не смог устроиться?
— Родные хлопотали, но ничего не вышло.
— Не повезло!
— Но я все же надеюсь, что меня скоро вызовут.
— Как назло старшего лейтенанта ранили, — сказал Рока.
Аугусто вдруг охватил смертельный страх. Опять окопы, опять идти развернутой цепью. «Пропал», — подумал он. И впервые возникло совершенно определенное предчувствие близкой смерти. Рока и Эспиналь что-то говорили. О чем? Теперь все утратило для него смысл. Он должен умереть. А Рока и Эспиналь рассуждали… «Если бы ты попал в авточасть… Если бы старший лейтенант Барбоса…» Наверно, о его смерти сообщат родителям, Берте. Неужели никто не скажет ей, что он помнил ее до последней минуты. Но зачем? Он-то уже будет гнить в земле. Какая бессмыслица! Рока и Эспиналь старались утешить его, держались ласково, участливо и много говорили. О чем? Аугусто попрощался с ними. Протянул руку. По глазам увидел, что они расстроены, и почувствовал к ним жалость. Не хотелось огорчать ребят, оставлять с грустным сознанием того, что их дружеские слова были тщетны. Аугусто улыбнулся им, его еще волновали горести других и свои собственные невзгоды.
— Спасибо, — сказал он.
И двинулся по дороге, потом напрямик через поля. Нашел кухни третьей роты, поболтал немного с Лагуной и Падроном. Они показали ему, как идти дальше. Через некоторое время натолкнулся на группу отдыхавших солдат. Те замахали руками, издали приветствуя его криками. Навстречу вышел Негр.
— Ну как? — спросил Аугусто.
— Понемногу.
— Что нового?
— Да ничего, вот только Кастильо отправил меня в строй.
— За что?
— Да ни за что. Этот сукин сын сперва тебе подложил свинью, а потом мне, как только начал распоряжаться на кухне. И все потому, что я хлопотал за тебя.
— Просто это его способ выражать благодарность. Сочувствую тебе всей душой.
Аугусто двинулся дальше совершенно подавленный. «Какая подлость!» Он шел мимо невозделанных полей. Земля затвердела, растрескалась от жары. Потом потянулись сады, в которых пышно разрослась сорная трава. Какие-то жуки тяжело кружили в воздухе. От земли исходил сухой, удушающий зной. Бесстрастное солнце, казалось, придавило все вокруг своими лучами. Аугусто пересек пыльную дорогу и пошел через виноградники. Листья пожелтели. Черные и золотые гроздья покрылись матовым налетом. Он сорвал кисть. Из нее вылетела оса. Пройдя немного, Аугусто остановился, сбившись с пути. Неподалеку виднелись лабиринты траншей. «Эй!» — крикнул он. Окопы были пусты. Их отрыли на случай отступления. Несколько невысоких холмиков четко вырисовывались на фоне ярко-голубого неба. На вершинах виднелась серая бахрома брустверов. Аугусто предупреждали, что в этом направлении находятся укрепления противника. Услышав зловещий посвист пуль, он бросился бежать. Спрыгнул в окопы. Сердце готово было разорваться. «Неужели они заметили меня? Только этого недоставало!» — с горечью подумал он.