Теряю «рено» из виду. Придется соображать самой, не полагаясь на других водителей. Напоминаю себе главное и единственное правило: руль должен всегда находиться с неправильной стороны дороги. Так я сформулировала его для себя и проговорила вслух. Я сейчас многое проговариваю вслух.
При виде указателя с надписью «ПАРИЖ» мое настроение поднимается выше прежней отметки: по крайней мере, я двигаюсь в нужном направлении. К четырем часам заселюсь на молодежную турбазу, рекомендованную одной из наших Д. П. Завтра посмотрю Париж, после чего отправлюсь в Бургундию, в городок Бон. Постукиваю по рулю «вольво», поздравляя его, и вдруг вспоминаю, что бак нужно заправить.
На первой бензоколонке, которая попадается мне на пути, дизель не продают. На следующей тоже. Настроение ухудшается. Начинает темнеть, никаких указателей со словом «ПАРИЖ» я больше не встречаю. «Вольво» потряхивает.
Машина уже старая, без запаса топлива ее оставлять нельзя. Красная лампочка моргает все чаще и чаще. Помпон говорит, когда топливо в баке почти на нуле, нужно заглушить мотор во время спуска и сохранять оптимизм.
Я глушу мотор.
Мы бесшумно скользим по плохо освещенной заправке, оформленной в красных тонах. Дизеля нет и в помине. Из лавки выходит человек лет ста.
— Добрый день, месье. Мне нужен дизель для…
— Дизель, газойль — одно и то же, — отзывается старик, дрожащей рукой снимая с крюка заправочный пистолет.
Заглядываю в окно магазинчика. Увы, его полки пусты, а мне бы не помешала современная карта автомобильных дорог. Пописать мне тоже не помешало бы. Вручаю заправщику двадцать франков и спрашиваю, далеко ли отсюда до Парижа.
— До Парижа? — повторяет он.
Я киваю, он тоже кивает, затем погружается в раздумья, и я уже раскаиваюсь, что задала этот вопрос, потому что терпеть нет сил — мочевой пузырь вот-вот лопнет. Наконец собеседник понимающе подмигивает и указывает подбородком на неприметную узкую дверь, отчетливо произнося:
— Wateur clausettes[9]
— О да, спасибо, спасибо.
Трясущийся старик ожидает меня возле машины. На его лице то же выражение, с каким мы дома смотрим на людей, которые отправляются в поход по Пембрукширской тропе без какой-либо подготовки.
— Я вам бесконечно признательна, месье.
Миссис Ллевеллин была бы мной горда — я только что употребила фразу из «Перечня лучших французских оборотов», висящего на ее холодильнике. В упомянутый перечень вошли такие фразы и выражения: я вам бесконечно признательна; обвалять в муке; ни Ева, ни Адам; стать козой; нечто незавершенное; ожидание вопреки всему; лето умирает.
— Доброго пути, мадемуазель, — говорит заправщик. — Париж — это за нами, далеко, это далеко.
Глядя в зеркало заднего вида, я слежу, как он шаткой походкой возвращается в лавку, и желаю лишь одного: пусть кто-нибудь уложит его в постель и нальет чашку хорошего чая.
Подвиг моего большого маленького брата
Мы с Дэем считаем несправедливым, что нашего брата назвали Алом.
На кельтском имя Дэй означает «сверкать», а Серен — «звезда», тогда как Ал, сокращение от Алед, — это всего лишь «потомок», то есть тот, кем, вообще-то, является каждый из нас.
Катя по ночной дороге, я размышляю о своем большом маленьком брате и о рисунках, которые лежали под его кроватью. То, что Ал их сберег, неудивительно, потому что он коллекционирует разные вещи, главным образом желтые. Удивительно, что он помнил о тайнике. А еще его признание: «Питер велел мне их сохранить!»
У Ала имеется задержка развития, в суть которой я до сих пор по-хорошему не вникла. Если коротко, лет двенадцать назад его мозг перестал взрослеть. Физически Ал отличается от других девятнадцатилетних парней разве что худобой, не более того. Ал очень добрый, очень милый и… не такой, как все. Мама говорит, что он простой.
Случается, Ал сутки напролет пребывает в каком-то лихорадочном возбуждении. В другие дни из брата и слова не вытянешь, как будто его блокированный мозг заблокировался еще сильнее. Д. П. его сторонятся или смотрят на него сочувственно, словно всеведущие врачи. Дэя это жутко бесит.
— Да в самом же деле, Ал у нас не дурак! — сердится он.
Хотя между собой мы часто говорим, что Ал у нас дурак.
Тем поразительнее, что отец поручил ему хранить мои рисунки и что Ал об этом не забыл. Судя по бездарности некоторых набросков, он собирал коллекцию на протяжении последних шести лет.