Без шляпы гриб оказался бабой Маней, собиравшей поутру настоящие грибы в плетеную корзинку. А шляпа, надетая на голову, была вовсе не грибной, а соломенной и даже украшенной небольшим букетиком из искусственных вишен.
Да и крупное, пышное тело бабы Мани никак не походило на ножку гриба.
— О-о-ой! О-е-еой! — испугалась вначале баба Маня. Но потом собрала волю в кулак, взмахнула полной грибов корзинкой и съездила ею по физиономии Кенга!
У Кенга искры из глаз посыпались.
— И-эх! — выдохнул кенгуру.
Он попятился и впечатал сидевшего на нем Лени спиной в березу. Коала крякнул под многопудовой тяжестью Кенга и выронил соломенную шляпу.
Опешивший Эму остался один на один с «ожившим грибом». Все произошло так быстро, что голова страуса отказалась соображать. Не успел Эму и глазом моргнуть, как удар той же корзиной отправил его в нокаут! Страус кувыркнулся в траву, высоко задрав длинные «быстробегающие» ноги.
А вот мозг бабы Мани как раз думать не отказался. Он скомандовал ей: «Беги!» — и баба Маня, бросив корзинку, помчалась, как молодая олениха, вон из лесу, в родную Ложкаревку. Ее воображение лихорадочно рисовало погоню. Позади чудилось горячее дыхание, отчего становилось крайне не по себе.
— Баб Мань! Баб Ма-ань! Посто-ой! — прокричала Галка.
Куда там… Баб Мани и след простыл.
Галка отряхнула помятую шляпу и нахлобучила на голову Бобрика:
— Получите ваш гриб размером с два крыла Эму!
Скрывшийся под шляпой бобренок хотел придумать достойный ответ, но пострадавшие зашевелились, и нужно было помочь им поскорее прийти в себя. Галка побежала к Эму, а Бобрик, надвинув до бровей шляпу, направился к Кенгу с Лени.
Кенг шевельнул ушами, открыл глаза и попытался подняться.
Но первое, что он увидел, была двигающаяся к нему желтая шляпа!
— Еще один… — прошептал Кенг одними губами. — Гри-и-и-и-иб…
Коала не успел даже голову поднять, а Кенг снова рухнул на него в обморок. Тучный Лени и в лучшие времена никогда бы не увернулся от всяких падающих кенгуру, а тут и подавно. Он только еще раз крякнул под огромной спиной Кенга.
А еще через полчаса, приведенные в чувство австралийские гости ни за что не соглашались на уговоры Галки сопровождать их с бобренком в деревню: нужно было вернуть бабе Мане корзинку с грибами.
Шляпу решено было оставить Лени, потому как вдруг оказалось, что она сплетена не из соломы, а из длинных эвкалиптовых листьев.
Вывалянный в земле коала потребовал компенсации в виде этой шляпы за перенесенные страдания. И теперь, вновь сидя верхом на Кенге и пережевывая листья, он размышлял: «Как все относительно. Когда я сижу на Кенге, мне замечательно. Когда Кенг сидит на мне, что-то в этом мире резко меняется…»
Глава 4. АВОСЬКИНА РАЗВЕДКА
Дед Авоська снял войлочные боты, натянул красно-синие кроссовки, подровнял ножницами бороду и отправился к бабе Мане свататься. Сватался он каждые два-три месяца, а потому не очень волновался — дело-то было привычное. Даже живший у Авоськи пес Тарас, видя приготовления, всегда позевывал.
Подойдя к дому бабы Мани, Авоська толкнул калитку и увидел, что ее подпирает полная корзинка грибов.
Прихватив корзинку, дед прытко поднялся на крыльцо.
Баба Маня нынче была какой-то рассеянной и слушала в пол-уха. Она думала о чем-то своем, а иногда странно озиралась по сторонам.
— Остались мы с тобой в Ложкаревке вдвоем, — затянул старую песню дед Авоська. — Да еще Лексей. Но тот стар, а я на год младше его, так что давай замуж за меня. Авось, сладится.
Авось да авось. Именно за эту присказку дед и получил когда-то свое прозвище, и никто уже не помнил его настоящего имени. Да и дед Авоська к прозвищу привык, и оно его вполне устраивало. Бабу Маню такое прозвище тоже не смущало, но замуж за Авоську она все равно не торопилась.
А сегодня тем более. Она покосилась на корзинку с грибами.
— Авоська, ты бы сходил в лес, глянул, чего это там такое у нас завелось, — И баба Маня доверительно поведала Авоське про утреннюю встречу на поляне. — Там один у них на плюшевого мишку похож. Он шляпу мою схватил, ту, которую ты мне в прошлое сватовство подарил. Дернуло меня ее надеть. Ведь всю жизнь в платке ситцевом хожу. Жалко шляпу, пропала теперь, — вздохнула баба Маня и в конце добавила: — А вдруг нечистая сила? Иначе как бы корзинка сама очутилась у калитки? Нет, больше в лес ни ногой.
Дед Авоська пообещал все выяснить в кратчайший срок.
Вернувшись домой, он сбросил кроссовки, влез в резиновые сапоги и, взлохматив бороду, отправился к деду Лексею.