— Орден Шести разрывает все связи с культом Солнца, — монотонно проговорил один из них сидящий по левую сторону от слабо горящей свечи на полу.
— И как это понимать, у нас есть четкие договоренности, закрепленные кровью, — спокойно вопросил его второй, — не кажется ли вам такого рода отступничество, предательством. Боюсь, репутация ордена сильно пострадает в определенных кругах. Никто не любит людей бьющих партнера в спину при первой же его неудачи.
— На вашем месте я бы подумал о собственной репутации, мало того что вы провалили покушение и подвергли себя удару извне и изнутри одновременно, так вы еще и дали нам нерабочий ритуал призыва, и такого мы простить не можем.
— О чем вы, ритуал призыва древнего был на сто процентов рабочим, и вы призвали самого «Чревоугодца».
— Мы призвали огромного дохлого червя с рогами, на которого был потрачен годовой бюджет организации и пять лет подготовки, как вы собираетесь это компенсировать? Нет, у вас еще и хватает наглости говорить, что все прошло как планировалось, по-моему, сила и слава начали сводить культ «солнца» с ума.
— Ритуал рабочий, и наши люди провели его на все сто процентов, почему же в теле демона отсутствовала его душа, мы пока не знаем, этот вопрос изучается.
— Мы договаривались о вызове живого древнего, а не его мертвой оболочки, к слову, само тело мы забираем как компенсацию.
— Это наглость, мы требуем половину, — воздух в комнате потяжелел от испускаемой беседующими силы.
— Вы можете требовать все что вам в голову взбредет, контракт расторгнут из-за нарушения двух его главных пунктов. Император Константин жив, а призванный демон нет, на этом наше сотрудничество закончено.
— Вы ходите по тонкому льду.
— Это культ «солнца» ходит сейчас по тонкому льду. Вы что хотите объявить нам войну в такой ситуации как ваша? Это смешно.
— О проявленной вами сегодня наглости, рано или поздно придется пожалеть.
— Не вам решать кому и о чем жалеть, — встал со своего кресла один из них, — на этом все, надеюсь на ваше благоразумие, никому из нас не нужна война. Всего хорошего, — с этими словами человек растворился в воздухе.
— Все предатели заплатят за свое предательство, — сжав челюсти и встав со своего места, не спеша покинул комнату представитель культа «солнца».
* * *
На то чтобы понять, что за подарок в шкатулке ему оставил Ангел, у Зигфрида ушло четыре месяца. И за это время он перерыл все, что только мог, выучил несколько мертвых языков и посетил черный рынок артефактов, где потратил кучу родительских денег на приобретение одного очень редкого свитка.
В конце концов истина была установлена, и честно сказать восторга она не вызывала. По факту у Зигфрида в руках оказался один из шести артефактов древних, за которыми, наверное, гонялось полмира.
Клинок разложения — именно так назывался кинжал из фиолетового кристалла, хранящийся сейчас в его комнате. И если учесть, что один из шести артефактов уже был использован для неудавшегося убийства императорской семьи, то сейчас юноша обладал одной из пяти мировых реликвий, ценность которой была заоблачной.
Продавать ее он конечно не собирался, вот только что с ней делать, и зачем Ангел ее оставил, было непонятно.
«Согласно полученной мною информации, данный клинок одноразовый, но при этом непомерно мощный, по одной из легенд им можно убить „бессмертное“ существо. Разумеется слово бессмертное здесь применяется как условность, показывающее на то, что кинжал способен погубить даже очень могущественную сущность, — нахмурился Зигфрид, глядя на золотую шкатулку, — они что хотят чтобы я еще какого-нибудь „чревоугодца“ прирезал? Только подобное ему существо может быть целью такого оружия. Для всего остального это будет пустая трата реликвии».
Откровенно говоря, подобная информация поставила юношу в тупик. Он уже начал понимать, что его старательно готовят к чему-то очень существенному и, учитывая что подготовкой заняты Ангелы, дело предстояло серьезное и скорее всего безотлагательное.
«Если миру не угрожает катастрофа глобальных масштабов, Высшие Силы не стали бы так откровенно вмешиваться. Вскоре произойдет нечто страшное, и похоже не время отсиживаться и строить из себя „недотрогу“, дело принимает серьезный оборот. Хотя мне по-прежнему очень многое непонятно. Ладно, главное сейчас начать наращивать личную мощь, за эти четыре месяца я уже освоил силы восьмой ступени, мой опыт в этом сыграл не последнюю роль. Но мне явно нужно большее, — Зигфрид посмотрел на свой второй по счету перстень — ограничитель, изготовленный после недавнего повышения силы, — понадобятся еще ограничители».