— Мама ну хватит, в самом деле.
— Сам виноват, меня и так переполняет любовь, еще и ты тут подначиваешь. Поэтому просто терпи!
* * *
Тем же вечером Зигфрид и Амелия, сидя на ковре в уютной гостиной, занимались практиками внутреннего саморазвития. И как оказалось, техника показанная девушкой, под названием «Десять Ступеней Пробуждения», первой своей половиной была чем-то похожа на «Песню Жизни», а вот начиная с шестой ступени, и вовсе копировало аналогичный акт «Песни Жизни».
«Только не говорите мне, что две эти техники имеют общие корни, что за чертовщина здесь твориться? — не пришел от такого в особый восторг Зигфрид, — хотя по моему мнению, показанная мамой… Я ее уже даже в мыслях мамой называю… Ай ладно, показанная Амелией техника, более продуманная, отточенная, совершенная, постигать ее в разы легче чем „Песню Жизни“, а с учетом того, как легко мне в этом мире концентрировать сознание, проблем вообще возникнуть не должно. Я надеюсь…»
— Ты все понял милый? — погладила за ушком сына, красавица мать, — или мне еще раз объяснить?
— Я все понял, и хочу попробовать сразу с шестой ступени, ты не против?
— Конечно нет, а даже если и против, то зная себя, а ты весь в меня, предположу, что при отказе, ты просто начнешь мне врать, прятаться по углам и тренироваться до обморока.
У Зигфрида от таких откровений задергался глаз.
— Я была точно такой же в твоем возрасте, — хихикнула она.
— Тогда я начну.
— Давай.
Закрыв глаза, юноша, подкорректировав свои знания шестого акта «Песни Жизни» информацией от мамы, и ее техники шестой ступени, начал пытаться расширить свою душу, а если выразиться точнее, пробудить ее снова.
И вот свет вновь исторгся из центра его естества, и дикая сила залила тело.
«Получилось!»
— Не снижай концентрацию, не отвлекайся, продержи пробуждение хотя бы пять секунд, — дала совет Амелия.
— Понял, — усилил концентрацию он, и смог удерживать свет целых двадцать секунд, после чего упал на пол без сил, — сколько смог! — пробубнил он.
— Молодец, — опять принялась за свое его мать, — мой маленький гений, мне кажется я могу обнимать тебя вечно! Ах да, если попробуешь сегодня еще раз применить технику без моего ведома, я тебя выпарю, причем очень жестко.
— Чего? — сглотнул слюну Зигфрид, вытерев пот со лба.
— Да выпарю! — серьезно заявила Амелия, — а потом заобнимаю до смерти! — весело накинулась на парня с обнимашками она.
— Мама да хватит уже, это реально перебор.
— Терпи, ты же мужчина!
«Да у них это что отговорка на все случаи жизни во всех мирах⁈».
* * *
— Мам, хватит уже плакать, это не смешно, — успокаивал безутешную Амелию, Зигфрид.
— Тебе легко говорить, ты ведь совсем не будешь по мне скучать.
— Буду, но совсем немного.
— Вот видишь, видишь! Ты меня не любишь!
— Мама ты идешь на рабочую встречу на пару часов, к чему этот спектакль?
— Я решила, мне нужно уволиться!
— Не стоит принимать поспешных решений.
— Тогда возьму отпуск.
— А тебе его дадут?
— Нет, и по этому поводу я устрою скандал и уволюсь.
— И что мы тогда будем есть?
— Не переживай сынок у твоей мамы достаточно денег.
— Да? Ну, если так, то решай сама.
— Тогда решено, увольняюсь!
— Хорошо, удачи.
Спустя два часа.
— Милый я дома, возьми продукты, — с счастливым выражением лица, и несколькими бумажными пакетами, вошла в дом Амелия.
— А ты быстро, — взяв пакеты, сказал Зигфрид, тут же обернутый в теплые объятья матери, специально отдавшей ему пакеты.
— Уммм, я так соскучилась, что даже применила перемещение.
— А стоило? Ты же сказала это очень затратная техника?
— Эти объятья уже того стоили.
— Так что там с работой?
— Ты о чем?
— Об увольнение.
— Ах об этом, я не могу уволиться у меня же контракт.
— Что⁈ — опустил на пол пакеты с едой Зигфрид, — Тогда к чему было это представление?
— Я просто хотела тебя подольше потискать, прости.
— Не прощу, отпусти меня.
— Ну Зигфроид не веди себя как маленький.
— Это не я веду себя как маленький, ладно, это все бесполезно. Я хочу кушать.
— Я мигом что-нибудь приготовлю, ты только держись, — приободрившись, и обхватив пакеты с продуктами, исчезла на кухне Амелия.
«Интересно где и на кого она работает? Я обещал не интересоваться прошлым, взамен на отсутствие вопросов с ее стороны, работа по-видимому тоже подпадает под категорию прошлого, она явно не хочет о ней говорить. Я здесь уже пять дней и во многом разобрался, компьютеры это просто нечто, а интернет это изобретение века, все библиотеки мира в одном месте, потрясающе, сколь умны должны быть люди этого мира с такими-то приспособлениями, насколько велика должна быть культура и образованность, наверное, даже мне будет тяжело с ними тягаться. Нужно больше работать над собой, нельзя опозорить маму, она во мне просто души не чает, я отплачу добром на добро».