— Что ж, — Сикар медленно сел, пытаясь не хмуриться от недовольства. — Вижу, скрываешься ты хорошо.
— Я решил, Ваше высокопреосвященство, что в рясе монаха мало что узнаю в городе.
— Верно, — Сикар отвлеченно махнул на ближайший стул, и Ферранд опустился туда. — Ты что-то узнал о юной аристократке?
— Ох… — Ферранд заерзал на стуле, дерево скрипнуло, а он кашлянул.
— Коротко, — отметил Сикар, — но не помогло.
— Ее зовут Мадэлин Валуа, — сказал ему монах. — Общительная. Популярна на вечеринках, но близких друзей почти нет. Никто не знает ее близко.
Тишину прервал стук пальцев Сикара по столу.
— И?
— И пока это все, что я нашел, Ваше высокопреосвященство.
— Это все?
— О ней известно мало, помимо статуса. Появляется на нужных вечеринках, говорит нужные слова, а остальное не запоминается.
— В ней что-то необычное, Ферранд. Я это чувствую.
Монах пожал плечами.
— Я не сомневаюсь, Ваше высокопреосвященство. Просто никто не заметил.
Сикар скривился на миг, перевел взгляд на маленькую люстру — словно искал ответы или вдохновение в единственном освещении комнаты в этот час — а потом на монаха.
— И этот отчет не мог подождать? — спросил он. — Уверен, все, что ты рассказал, не считается срочным.
— Я не это пришел рассказать, Ваше высокопреосвященство.
— О? Приступай!
— Похоже, было несколько смертей…
— Смерти?
Ферранд кивнул.
— Насчет вашего, кхм, текущего проекта.
— Пф, — Сикар вернулся к книге на столе, взял перо, чтобы сделать записи на полях. — И до меня доходили слухи. Бред. Такого преувеличения мы и ожидали от…
— При всем уважении, Ваше высокопреосвященство, но это не так. Я не о шепоте на улицах. Я говорил со стражами на месте. Они осматривали… тела.
Сикар выпрямился, перо опустилось на стол.
— Это невозможно, Ферранд.
— И все же…
— Мои указания были точными! — епископ медленно вставал. Кулаки на столе смяли бумаги, его щеки пылали над бородой — то ли от гнева, то ли от стыда, то ли от всего сразу. — Никого не убивать и даже не ранить! Никого! Пугать — да. Немного навредить для правдоподобности, боги простите, но не… Боги, что они…
— Все не так, как вы думаете, Ваше высокопреосвященство. Ваши, кхм, «помощники» не в ответе за это.
— Не понимаю.
— Двое мужчин в черном одеянии и масках на лицах были среди мертвых. Меня не было, когда вы договаривались, но они звучали, как вы описывали.
Сикар отклонился в кресле с тихим шорохом.
— Но… не понимаю. Кто…?
— Стражи расследуют это, — монах размял шею, пытаясь прогнать напряжение. — Среди стражи говорят, что в это была вовлечена юная воровка по имени Виддершинс, хоть у всех разные версии того, что она там делала.
— Виддершинс? Странно… Откуда я знаю это имя?
— Отчет брата Мориса, — тихо сказал Ферранд, — об убийстве Уильяма де Лорена.
Скрип зубов Сикара было хорошо слышно.
— Морис клялся, — продолжил Ферранд, — что эта Виддершинс дружила с архиепископом, помешала убить его. Но он признает, что мало знает о ней, Уильям прогнал его из комнаты на время разговора с девушкой.
— Она могла быть в ответе за случившееся?
— Не знаю, Ваше высокопреосвященство. Но если она вовлечена в это и в произошедшее с архиепископом в прошлом году… Сложно списать все на совпадение.
— Точно. Стража охотится на нее?
— Боюсь, я не смог узнать.
— Хорошо, — пальцы епископа снова застучали по столу, но быстро, словно сыпался град, или как выстрел из мушкетона. — Если она в ответе за произошедшее, то она или попробует использовать наш проект для своих целей, или она поняла, что мы задумали, и попробует помешать. Ей в любом случае нельзя продолжать.
— А если она не в ответе, но вовлечена в другое? — спросил Ферранд.
— Мы не можем позволить ей вмешиваться, пока не узнаем больше.
Ферранд кивнул и встал, поняв намек.
— Что мне делать, Ваше высокопреосвященство?
— Давиллон и матушка-церковь только начинают избавляться от проблем между собой, да? Нужно дать понять благородной страже, что им выгодно арестовать Виддершинс как можно скорее. Но им будет плохо, если они не справятся.
Лицо монаха дрогнуло на миг, и Сикар задумался, не хотел ли он спросить, необходимо ли так давить церковью. Но он пожал плечами, поклонился и ушел, оставив епископа наедине с мыслями, что были мрачнее, чем пару минут назад.