— Я — констебль Паскаль Сорель, — сказал он. Он не спрашивал ее имени, он уже знал. — Ваш работник доложил о преступлении, и мы пришли расследовать.
— Преступлении? Робин…?
«Спокойно, спокойно, спокойно…».
Она ощутила медленный поток спокойствия от Ольгуна, и это помогло ей удержать себя в руках.
— Вашу подругу Робин похитили, мадемуазель.
— Я не смог остановить его! — всхлипывал Жерар, прислонившись к столу. — Я хотел, но…
Виддершинс не спрашивала, кто это сделал. Если бы Робин убили, были бы варианты, но похитили? Сомнений не было.
— Я убью его. Убью! — она повернулась, сбила графин со стола дрожащим кулаком. Констебль и Игрейн отскочили от разлитого вина и осколков глины.
— Полагаю, — сухо сказал Сорель, — вы знаете, кто это сделал? Ах, хмм, приму этот взгляд как «да». Я не могу позволить вам…
— Не надо. Жерар? Она… — Виддершинс кашлянула и попробовала снова. — Она была ранена?
— Нет. По крайней мере, когда они уходили.
— Хорошо, — узел в животе не пропал, но стал слабее. — Это уже что-то. Хорошо, сначала нужно…
— Сначала тебе нужно, — тихо сказал Ренард, — пойти с добрым констеблем. Поговорить с Бониардом. Нужно многое сделать. Я заберу Робин.
— Если ты думаешь…!
Сорель в это время сказал:
— Стража не позволит вам лично заняться…
— По одному! Ты, — Ренард указал на Сореля, — терпение. Мы все объясним через миг. А ты, — он схватил Виддершинс за плечи и прижал к стойке бара, — послушай.
Констебль явно хотел участвовать в разговоре, но сдержался, хмурясь.
— Ренард, это Робин. Я не могу просто…
— Слушай, — сказал он тихо, но резко. — Нам нужно, чтобы ты поговорила с Бониардом. Больше никто не может уговорить стражу помочь нам с Ируоком.
— Плевать мне на Ируока! Я…
— А когда он убьет еще детей? Тебе будет плевать?
Виддершинс ударила его по лицу. Ренард ожидал этого, сдержался, а не избежал удара.
— Так не честно, — прошептала она, слезы катились по щекам.
— Да, — согласился он. — Виддершинс, я не идиот. Я знаю — как и многие — что ты порой творишь невероятное, многие даже не попробовали бы повторить такое. Даже если уговорить стражу помочь гильдии можешь не только ты, остановить это существо другие не смогут.
Раньше намеки, что Ренард знал о ее тайне больше, чем она подозревала, вызвали бы комментарий. Теперь она лишь кивнула.
— Но я не могу просто…
— Виддершинс, почему, думаешь, Эврард это делает?
— Башня Даррас, — рявкнула она. — Почему еще?
— Нет, почему он угрожает тебе? Дразнит? Похищает Робин?
— Я… — Виддершинс моргнула. — Он пытается заставить меня поступить глупо.
— Именно. Слышала о навыках Эврарда как дуэлянта?
— Да, но…
— Он благородной крови. Ты — нет.
— И?
— Он не может вызвать тебя на дуэль. Он может наказать, но ему нужны доказательства. А вот если ты нападешь на него…
Рот Виддершинс раскрылся, а таверна, казалось, содрогнулась.
— Все это, чтобы я напала на него? Потому что он не может ударить первым?!
Ренард пожал плечами.
— Не знаю точно, конечно, но это моя догадка.
— Но… это глупо! Если он напал бы на меня, сказал бы, что это была самозащита! Кто оспорил бы?
— У аристократов, — сказал вор, — странное чувство чести. Я никогда его не понимал.
— Потому что это глупо, Ренард!
— Возможно.
— Если я дам тебе сделать это, — медленно сказала она, — мы будем ближе к тому, чтобы остановить Ируока, и Эврард не получит того, что хочет.
— Именно.
— Но, Ренард, это Робин.
— Знаю, — он сжал правую ладонь Виддершинс руками. — Она тебе почти как сестра. Клянусь… клянусь Скрытым богом и всеми из Соглашения, что я не дам ему навредить ей. Я верну ее целой.
— Ты сам сказал, какой он потрясающий дуэлянт…
— Да, — зубы Ренарда сверкнули в свете лампы. — Но он человек, а я… искатель.
Впервые с того момента, как она заметила стражу у таверны, Виддершинс слабо улыбнулась.
— Как ты найдешь его?
— Как нашла бы ты. Он хочет, чтобы ты пришла к нему, так что не будет усложнять. Если его не будет в одном из владений семьи Даррас — например, в амбаре — я буду удивлен.
Виддершинс кивнула.
— Мне это не нравится, но я понимаю. Ренард, если он ранит ее…
— То пожалеет. Временно.
Второй кивок, поцелуй в щеку, и Виддершинс расправила плечи и повернулась к констеблю Сорелю.
* * *
Констебль, судя по дергающейся челюсти, не был убежден ее словами.
— Это безумие, — сказал он, подтверждая впечатление.