— Я тебе верю. Но это говорит не о твоей честности, а о проблемах с моей головой. Маркиза де Ламарр устраивает званый вечер завтра — она просила несколько стражей для ее безопасности — но это слишком скоро. На следующей неделе барон…
— Нет, завтра подойдет, — Виддершинс свесила ноги с матраса, кривясь, но борясь с болью. — Моя обувь тут?
— Виддершинс…
— Я точно была в обуви. Я редко хожу без нее…
— Виддершинс, ложись. Ты ранена. Отдохни пару дней!
— Я быстро исцеляюсь, Джулиен. Мы это проходили.
— Но не так быстро!
Это было правдой. Плечо и грудь Виддершинс горели, болели сильнее, чем она ожидала. Сила Ольгуна действовала хуже на неестественную рану? Возможно, но она все равно справлялась лучше любого в такой ситуации.
И она не собиралась еще ночь проводить в кабинете Джулиена! Эта мысль в чем-то пугала ее сильнее Ируока.
— Я буду в порядке, Джулиен. И я ухожу.
Он стоял перед ней, скрестив руки.
— А если я поставлю людей у всех входов с приказами не выпускать тебя?
— Сколько окон в этом здании? — спросила она. — Уверена, столько стражей у тебя нет.
— Тогда стражи у дверей кабинета.
— Конечно. А сначала ты объяснишь им, что продержал меня тут день. И все будет хорошо.
— Я могу тебя арестовать, — настаивал он, но она знала по его опущенным плечам, что он сдавался. — Я могу задержать тебя так, что никто не подумает о суде и обвинениях.
Виддершинс улыбнулась, встала — лишь раз скривившись от боли — и, не соображая, что делает, провела кончиками пальцев по его щеке.
— Но ты же так со мной не поступишь?
— Верно, — признался он, вздыхая. — Не поступлю. Просто… Будь осторожнее, Шинс.
— Я всегда осторожна, — Виддершинс встала на носочки и поцеловала Джулиена в уголок рта — не в губы, но и не совсем в щеку. Они не успели отреагировать на произошедшее, она оказалась за дверью и ушла.
Кстати, без обуви.
Джулиен еще стоял на том же месте, смотрел на пустой матрас и пытался вспомнить, как связно думать, и тут его дверь задрожала от стука.
— Ох… — он встряхнулся, желая выпить бренди или хотя бы окунуть голову в ведро ледяной воды. — Войдите!
Паскаль открыл дверь, отсалютовал (не той рукой, ведь нужная была ранена) и с интересом посмотрел на матрас.
Когда стало ясно, что никто не ответит на не заданный вопрос, он заговорил:
— Простите, что побеспокоил, сэр, но вы должны знать…
— Да, констебль?
— Воровка с прошлой недели? Виддершинс?
«Демас, весь город был против нее?!»
— Что насчет нее?
— Приказ немедленно арестовать, сэр.
Джулиен моргал так быстро, что Паскаль мог ощутить ветерок.
— Почему? В чем ее обвинили?
— Не уверен, сэр. Прошение из офиса епископа.
— Что?!
— Наверное, из-за слухов о ее участии в смерти архиепископа де Лорена…
— Она пыталась его спасти!
— Я читал в отчетах, сэр. И все же, учитывая неестественные обстоятельства той трагедии и ее близость к происходящему сейчас, они хотят поймать ее и решить, как она с этим всем связана.
— Священники теперь указывают нам, как хранить порядок?
Взгляд констебля выражал много того, что он не мог высказать, будучи в подчинении.
— Да, вы правы. Уверяю вас, что я не знаю, где сейчас Виддершинс.
«Хорошо, что ты не пришел пять минут назад. Виддершинс, твоя удача поразительна!».
— Но я буду следить, как и приказывали.
— Не сомневался, сэр, — Паскаль нахмурился. — Майор, мне жаль, что вы оказались в таком положении. Знаю, вы дружите с этой женщиной, — перед «дружите» была крохотная пауза, которую мужчины проигнорировали.
— Пф. Не ты отдал приказ. Лучше узнать это от тебя, — Джулиен шагнул к двери и замер. — Но ты понимаешь, что в свете проблем Давиллона охота на воровку — какими бы ни были обвинения — не может быть важнее других тревог.
— Конечно, — сказал Паскаль с каменным лицом. — Это никто не оспорит.
Джулиен сдержано кивнул и вышел в коридор, а его друг, подавляющий улыбку, не отставал.
Оправдывая кличку, Белка присел на ветвях большого дерева, растущего возле отчасти мощеной дороги. Среди тьмы и густых листьев он был невидим для прохожих. (Если бы они тут были.)
Мир его не видел, но он все замечал — хоть и жалел об этом. Запах листьев и города был сильнее далекого запаха мяты, но ничто, даже прижатые к ушам руки, не могли заглушить звуки, что доносились из магазина напротив.
— О-о! Мы поиграем в прятки? Сколько мне считать?
— Помогите! Уйди от меня! Уйди!
— Плохо дело. Как мы будем играть в прятки, если ты так кричишь? Ты не знаешь, как в такое играют?
— Помогите! Кто-нибудь! На помощь… о. боги!
— Ты меня злишь. Вот, — Белка скривился от жуткого влажного звука, а потом бульканья, в котором было сложно узнать человеческий голос. — Вот! Без этого ты кричать не будешь, да? Теперь можно поиграть!
Бульканье утихло.
— Ох. Вы все такие хрупкие, — стены и закрытые окна магазина не давали Белке увидеть хоть что-то внутри, но он был уверен, что тощее существо, его господин, пожало плечами. — Но вкусные.
Хныканье Белки скрыло худшие звуки из магазина и сухой смех.
Но за этим, что странно, последовали удары и стук, словно существо крушило магазин. И звуки поисков сопровождал веселый свист.
Стук и свист закончились веселым:
— Ага! Вот мы где! Немного тех, немного этих, немного тебе и мне…
Дерево стукнуло о камень, одно из окон открылось. Появилась шляпа, а за ней и весь господин Белки. Он сполз по стене с помощью ладони, в другой он сжимал простыню, завязанную как мешок, в пятнах свежей крови. Кирпичи кончились, он упал на ноги и пошел к дереву, где скрывался его испуганный слуга.
— Слезай, слезай! У меня сюрпризы для моих девочек и мальчиков!
Белка невероятным усилием воли отпустил кору и заставил себя спуститься.
— Эм, господин?
Почти человеческая голова склонилась на бок.
— Вопрос, вопрос! Думаю, у меня есть парочка ответов. Совпадут ли они?
— Ну… я просто…
— О, нет. Не будь просто, — длинный палец погрозил перед лицом Белки. — Никогда. Понятно?
— Эм… да?
— Славненько!
— Я про… я подумал… Хозяина магазина хватит на вечер? Для, кхм, вас? Это ведь не было тихо, и стража…
— Хватит? Хватит? Глупый ребенок, не хватит, нет. Никогда. Громкий старик был сухим и совсем не сладким. Это не ужин.
— Нет? Тогда зачем…?
Улыбка существа расширилась, разделив его лицо посередине. Он с широким взмахом руки бросил простыню на землю, дернул, чтобы она развернулась. Внутри была выпечка в глазури, яркие леденцы и липкие ириски.
— Я говорил, забывчивый вор. Сюрпризы для моих бедных мальчиков и девочек! Как только ты поможешь мне найти их…
Белка в ужасе смотрел на заманчивые угощения. Он тихо заплакал.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Он знал, что будет плохо.
С того мига, как констебль Сорель появился на пороге его кабинета, пытаясь связать два слова в нечто внятное, с большими глазами и бледным лицом, Джулиен понял, что день станет очень неприятным. Во время пути, пока Паскаль вел его среди полуденной толпы, пробивая путь по людным улицам Давиллона, он размышлял, представлял десяток вариантов, один хуже другого. Он много раз спрашивал констебля, но обычно крепкий страж был так растерян, что Джулиен не мог даже отругать его за неподобающее поведение.