— Она могла подделать…
— Не могла.
Сикар отклонился, и только удача спасла его, стул оказался близко.
— Но… Уильям де Лорен? Она…
— Некоторые события я сам видел, Ваше высокопреосвященство. Она делала все, что могла, чтобы спасти архиепископа. И при этом она потеряла свою близкую подругу.
Виддершинс отвернулась. Воспоминания о Женевьеве и тревога за Робин душили ее.
— Но я был уверен, — ладони Сикара дрожали, словно от слабости. — Так уверен. Это не может быть из-за нас, точно…
— Что именно вы сделали, Ваше высокопреосвященство? — спросил мягко Джулиен. Но мужчина резко постарел и не мог ответить. Монах опустился рядом с епископом и сжал его дрожащую ладонь.
— Почему, — пробормотала Виддершинс, — во всем всегда винят меня?
Она не хотела, чтобы ее услышали, но кое-кто уловил.
— Потому что ты скрытная, — сказала Игрейн. — И порывистая. И ты оказываешься в центре беды чаще, чем стоило бы. И некоторые из нас могут ощущать нечто ненормальное в тебе. Но важнее всего то, что ты раздражаешь людей.
Виддершинс лишь высунула язык.
— Игрейн? — спросила она через миг шепотом, чтобы больше никто не услышал. — Услышанного вами хватит, чтобы обвинить их? Он ведь только затронул…
— Мы ничего не слышали, Виддершинс, — тихо ответила она. — Чашка к стеклу? С трудом различали каждое пятое слово.
Ольгун будто охнул, Виддершинс смотрела на нее с ужасом.
— То есть…?
— Мы прибежали на шум и надеялись, что ты выведала у него что-нибудь полезное.
Виддершинс не знала, хотела она плакать или ударить кого-то, ей нужно было что-то выбрать. Но тут Сикар кашлянул и расправил плечи.
— Хорошо, майор, — сказал епископ. — Не знаю, что случилось, или когда все пошло не по плану, но я не хотел никому страданий. Я все расскажу вам.
— Да? Отлично! — все вздрогнули с ужасом, дверь кабинета медленно открылась, и двойной жуткий голос раздался снова. — Я люблю хорошие истории!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Где она?
Робин смотрела, сидя в удобном мягком кресле в центре комнаты, как расхаживал ее похититель, словно он был в клетке. Ее тюрьма не была пустой. Помимо кресла, тут был стол с соками, сыром и выпечкой, а еще горшок, если природа потребует свое. Единственным признаком ее плена были оковы на ее запястье, соединенные с цепью. Цепь соединялась с ножкой стола, давая Робин определенную свободу, хоть она не могла добраться до стен большой и в остальном пустой комнаты. Кладовая или амбар, без сомнений.
Эврард расхаживал под рядом окон. Второй стол с графином вина и парочкой заряженных пистолей стоял неподалеку.
— Можно было оставить записку, — сказала Робин, поднося кубок с соком к губам. Кубок был из тонкого дерева, его явно выбрали из-за того, что такую вещь не сделать оружием.
Эврард замер и хмуро посмотрел на нее.
— Нет, — продолжила Робин, — если вы хотели, чтобы она нашла вас, то можно было просто…
— Она найдет меня, — рявкнул он. — У моей семьи лишь несколько поместий в Давиллоне.
— Как башня? — невинно спросила Робин.
— Ты нарываешься!
Может, так, а, может, ей стоило молчать. Робин не была бойцом, как Виддершинс, не была такой смелой, такой…
Но она не была глупой, как и не была инструментом, который можно было использовать и бросить!
— Я так не думаю, — сказала она, с сомнительным успехом сделав голос стальным, как у Виддершинс. — Ты меня не ранишь, Эврард.
— Ты так уверена? — его кубок, тоже из дерева, треснул в его руке, багровые ручейки потекли по пальцам.
— Да. Ты же почти умолял Жерара и остальных не заставлять тебя стрелять в них, когда похищал меня. Ты даже извинился, когда сковывал мое запястье! — она звякнула цепью, словно можно было подумать о других оковах. — Еда, напитки… Ты не обычный похититель, понимаешь?
— Я не похититель!
Робин посмотрела на него.
— Я не такой.
Она подняла руку, тряхнула цепью.
Эврард что-то невнятно прорычал. Он поднял графин вина со стола, начал наливать и вздрогнул, когда жидкость стала протекать сквозь трещины. Фыркнув, он бросил бесполезный кубок на пол и сделал большой и не аристократичный глоток из графина, и Робин отметила, что он уже был наполовину пустым.
— Шикарно, — сказала Робин. Эврард выдвинул стул из-за стола и обмяк на нем.
— Я не похититель, — повторил он, дуясь.
— Мы с цепью не согласны.
— Боги! Это ее вина!
— Кого? Виддершинс?
Эдвард оскалился, услышав имя.
— Кого же еще?
— Это ее вина, да? Наверное, она заплатила тебе, чтобы ты похитил меня? Есть простые способы увольнения, если она…
— Это не шутка! — Эврард снова вскочил и стал расхаживать, но в этот раз к невольной гостье и от нее, а не вдоль окон. — Я не хотел, чтобы дошло до этого. Она должна была… — он замер и пожал плечами. — Я думал, так и будет. Но твоя драгоценная Виддершинс даже не приходит за друзьями.
— Она придет! — Робин поняла, что кричит, и попыталась успокоиться. — Ты ее не знаешь. Она придет, и ты пожалеешь об этом.
— Сомневаюсь, — Эврард покачал головой и вернулся к графину вина. — Вряд ли у нее есть столько чести.
Робин не помнила, как встала на ноги.
— Честь?! — она снова кричала, в этот раз ей было плевать. — Это говоришь ты? Ты?! Ты угрожал уничтожить ее жизнь! Похитил меня! Из-за чего? Из-за пары украденных сокровищ, про которые твоя семья десятки лет не вспоминала? Разве ты можешь судить о чьей-то чести?
Графин разбился о стену, оставив пару осколков в дереве и пятно вина, из-за которого казалось, что там убили двуногого комара.
— Из-за чего этому быть, дурочка?! — Эврард тоже кричал, сжатые кулаки дрожали. — Я делал все, чтобы стереть пятно с чести семьи! И пятно оставила твоя драгоценная Виддершинс!
— Верно, — Робин задумчиво посмотрела на оковы на запястье, на пятно вина на полу. — Родители сейчас тобой гордились бы?
Робин показалось, что она зашла слишком далеко. Со сдавленным воплем Эврард пересек комнату и навис над ней, поднял руку для пощечины. Робин заскулила и отпрянула, кривясь от грядущей боли.
Но удара не было. Эврард нависал над ней, кривясь, а потом опустил плечи и отошел. Робин плохо видела его, щурясь, так что открыла глаза.
Эврард медленно моргнул, а потом отошел к дальнему столу.
— Понадеемся, что ты права, — сказал он, — и она скоро будет тут. Я хочу покончить с этим.
Робин согласно кивнула. Они ждали в тишине, затерявшись в своих бурных мыслях.
Так затерявшись, что Робин моргнула и очнулась от дремы. Она огляделась. В комнате горели масляные лампы, и только они были источником света, грубо расставленные по комнате. Они начали дымить. Значит…
Часы. С их разговора с Эврардом прошли часы. Часы, во время которых Виддершинс не пришла.
Огонь расплылся из-за слез на глазах Робин. Она не сдастся, нет! Но все же…
Она невольно подавила вопль, когда Эврард появился сбоку со зловещим эхом шагов — ей не хватало этого звука, а теперь он вернулся. Может, он тоже понял, что наживка из Робин плохая, потому что его взгляд был мрачным, ладонь касалась кожаного мешочка на поясе. Робин вжалась в стул, но рука вытащила оттуда…