— Это все упрощает! Не знаю, хватило ли двух таких, как я, против Ируока, но это…
— Есть риск, — перебил Сикар, — что тот, кто будет связан с тобой, пострадает в процессе. Он получит божественную силу, что не предназначена ему. Это может выжечь тело изнутри, или станет так, что даже мелкая царапина убьет его.
— О, это уже не так хорошо.
— Да.
— Тогда что…
— Я это сделаю, — тихо сказал брат Ферранд. Хор возражений утих, и он продолжил. — Я знаю, каков риск. Но, поймите, я был в этом с самого начала. Я помогал Его высокопреосвященству. Если его обвинять в призыве Ируока в Давиллон, то и я виноват. Епископ Сикар наложит чары, он не может играть другую роль. Я могу.
— Ферранд, — сказал Сикар, — ты уверен? — он мог снова расплакаться.
— Да, Ваше высокопреосвященство. Я должен сделать это. Прошу.
Сикар склонил голову. Виддершинс ощутила печаль Ольгуна.
— Это не будет вашей виной, — сказала она. — Все это хорошо, — продолжила она громче, улыбнувшись монаху с уважением, — но не подходит. Как я и сказала, даже двоих с моими навыками может не хватить. Нужно больше.
— Я могу соединить людей парами, — сказал Сикар. — Если бы были другие с твоими способностями, или другие с хорошими умениями… я мог бы поработать с этим, но я не смогу соединить с тобой больше одного человека.
— Мы не можем просто подавить существо? — спросил констебль Сорель. — Он пострадал от пистоля, хоть и на миг. Если мы соберем достаточно стражи, а то и искателей…
Игрейн и Сикар покачали головами.
— Если Ируока влекут эмоции, — сказала жрица, — то он ощутит даже скрытых людей. Если он ощутит, что мы можем стать ему угрозой, он просто будет ждать удачное время. Группа должна быть маленькой. Майор Бониард, в страже есть особые бойцы? Те, кто может стать нашим преимуществом?
Джулиен нахмурился.
— Стражи хороши, да, но… Их навыков не хватит, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону, — он пожал плечами. — Стражи не только сражаются, так что мы тренируемся…
— Я знаю, кто нам нужен, — вяло сказала Робин. — Как и ты.
Виддершинс не стала злить Робин, притворяясь, что не понимает.
— Ты с ума сошла? — осведомилась она (и это было не лучше наигранного непонимания).
— Докажешь, что я ошибаюсь? — спросила Робин.
— Да! Докажу. Ты ошибаешься! Так ошибаешься, что букв не хватит, чтобы выразить, насколько.
— О чем вы? — спросил Сикар. Девушки не слушали его, будто и не заметили вопрос.
— Я не ошибаюсь, — сказала Робин. — Ты это знаешь.
— Робин… — Виддершинс встала и прижала ладони к плечам девушки. — Он — наш враг. Он ненавидит меня. Боги, он похитил тебя!
— Нет, серьезно, — сказал епископ, — о ком вы…?
— И он хотел отпустить меня, — напомнила Робин.
— Это не оправдывает…
— Не оправдывает, Шинс. Я не говорю, что он вдруг стал нам другом. Но я говорила с ним. Слушала его. Я не понимаю его кодекс чести, но он у него есть. Думаю, в особой ситуации ему можно доверять.
— В особой ситуации и пауку поверить можно! — рявкнула Виддершинс. — Что это…?
— Сколько тебе о нем говорили, что он — один из лучших дуэлянтов ныне? Не только в Давиллоне, а и во всей Галиции? Если ты ищешь того, кто поможет, и чтобы группа осталась маленькой, лучше варианта не найти.
— Фу! — Виддершинс вскинула руки и стала расхаживать, по паре шагов в стороны перед стулом подруги. — Робин, ты не понимаешь, что просишь.
— Нам объяснят? — спросил недовольно Сикар. Ренард зашептал ему на ухо.
— Это важнее личных ссор, — продолжила Робин.
— Да, но…
— Это важнее гордости, Шинс.
— Дело не в гордости! Это…
— Было так важно, что ты послала спасать меня другого.
Виддершинс застыла и чуть не споткнулась о свои ноги.
Что это было? Робин проверяла ее? Смотрела, делает ли она так, как требовала от других: ставить нужды ситуации выше своих чувств? Девушка немного наказывала ее?
И… после всего произошедшего разве у нее не было права на ответ?
— Хорошо, — слова были горечью во рту, жгли горло, но она выдавила их. — Хорошо, Робин. Я попробую убедить его. Но если он убьет меня, мой призрак сразу придет к тебе.
Робин слабо улыбнулась.
— Планируйте, — сказала Виддершинс остальным. — Я скоро вернусь, — она взглянула на встревоженного Джулиена и ушла.
То, что эти комнаты были лучше обычного дома в Давиллоне, не удивляло гостей. Качество (читай: хвастовство) было символом поместий Золотой сабли на окраине богатого района, недалеко от поместья герцогини Беатрисы Лючень. Гостя удивил бы размер комнат, ведь они были больше обычных домов. Из гостиной и столовой уходило множество коридоров, которые вели в дюжину дополнительных комнат. Ковер был толстым и мягким, приглушил бы стук копыт мула (да, мул пролез бы в дверь с седлом и мешками безделушек). Люстры висели с потолков, их стеклянные и хрустальные украшения сияли, как звезды, в свете множества свечей. Запах города был скрыт украшениями-помандерами, висящими у дверей.
Комната дальше всего от входной двери была не такой, как остальные. В этой комнате ковер был убран, мебель — сдвинута, а окно — закрыто досками. Несколько манекенов, набитых соломой, стояли у одной стены, а тяжелые мешки с песком свисали через разные промежутки с потолка. Среди этого, одетый только в штаны, кружился Эврард Даррас с рапирой и кинжалом (рапира была не такой красивой, как та, которую он потерял). Солома разлеталась, песок сыпался ручьями, но его удары были такими точными, что мешки почти не вздрагивали, когда их вспарывали его клинки. Пот лился по лицу Эврарда, но растущее смятение в животе не пропадало.
Выругавшись с отвращением, он прошел по комнате, схватил пару полотенец — первое для лица, второе — чтобы убрать со стали песок.
— Жак! — Эврард не взял с собой слуг семьи в Давиллон, но в Золотой сабле к номеру прилагались пара пажей и служанок. — Жак, вина!
Он закончил вытирать оружие, оставил их на деревянной подставке у двери, а потом понял, что на его крик не ответили.
— Жак?
Еще пауза, ответа не было. Эврард задумчиво нахмурился. Он не любил пажа, которого ему выделили, но мужчина еще не подводил его так, как сегодня. Наверное, он не услышал его, но, несмотря на размеры номера, такое было впервые.
Эврард неспешно закончил вытирать все, забрал тунику с края подставки и надел через голову, поднял рапиру. С клинком перед собой, расслабленный, но готовый, Эврард пошел по коридору.
Его шаги, тихие из-за ковра, пронесли его мимо спальни, ванной, гардеробной, пары шкафов, пока он не оказался в углу гостиной. Слева был стол из красного дерева, где он хранил многие вещи для выхода в свет: кольца, пряжки, шляпу, пару пистолей. Коридор за ним вел глубже в номер, там были двери и большое окно в конце.
К стене у окна прислонялся стул, который кто-то принес из столовой. И на стуле сидела, скрестив ноги в лодыжках перед собой…
— Привет, Эврард, — сказала Виддершинс.