Джулиен и остальные не оставались снаружи. Несколько стражей теперь следило за телами, ожидая телеги, а майор повел отряд к входной двери. Гости отпрянули, констебли ворвались, сжимая рукояти мечей. Джулиен Бониард стал отдавать приказы местной страже, заставляя их слушаться, а потом потребовал увидеть Бердину Джоливет. Маркиза заметила суету на своем спланированном вечере и пошла сквозь толпу. Но толпа была слишком плотной, и она не сразу добралась до майора, а Виддершинс за это время отошла еще дальше.
— Ольгун?
Ей не нужно было просить. Люди уже «удобно» двигались, чтобы Джулиен не мог четко увидеть Виддершинс, даже если бы взглянул в ее сторону.
У нее была пара секунд, чтобы подумать и отдышаться, и Виддершинс оглянулась.
Да. Эврард пропал. То, что он задумал, уже не могло осуществиться.
— Что ж, — сказала она Ольгуну. — надеюсь, ему больно идти.
Она ожидала смех (эмоциональный эквивалент божества). А получила напряженную тишину, а потом прилив ужаса и желания бежать к лестнице.
— Ого! Ольгун, что…?
Он продолжал подталкивать ее.
— Конечно. Пробежимся без причины? Не лучший способ избежать внимания…
Если бы у Ольгуна был голос, он закричал бы. Она ощущала, как призрачные руки толкают ее к лестнице.
— Хорошо! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…
Лестница была из широких и невысоких ступеней, покрытая мягким ковром, с отполированными перилами. Виддершинс поднялась по трети ступеней, придерживая рукой край платья, чтобы не споткнуться, когда голос приказал ей остановиться.
Джулиен. Конечно.
Виддершинс шла, словно не слышала. Миновала еще несколько ступеней.
— Мадемуазель! — в этот раз строже. — Я не буду повторять! Пока мы не определим, что случилось снаружи, никому нельзя…
Но Виддершинс уже ушла довольно далеко по лестнице, с помощью Ольгуна она ощущала запахи сверху.
Кровь. И мята.
— О, нет… — Виддершинс побежала по ступеням так быстро, как только позволяли юбки. — Скорее! — она едва помнила, что Мадэлин говорит высоким голосом, ей было все равно, узнает ли ее Джулиен. — Скорее!
Никто внизу не понимал, что было на кону. Но ее голос искренне дрожал. И не только констебли, но и маркиза день Ламарр с толпой гостей побежали за ней по лестнице. Сначала медленно, а потом все быстрее разносились испуганные вскрики и оханье. Некоторые уже поняли, что важного наверху.
Виддершинс побежала по балкончику сверху, миновала портрет дедушки маркизы в золотой раме, знамя Верколя хлопало за ней. Когда она добралась до двери, откуда исходил гадкий запах, самый быстрый констебль Джулиена уже бежал рядом с ней со смятением и растущим страхом на лице из-за неведомого.
Ей стало его жаль.
Дверь распахнулась, Виддершинс не могла потом вспомнить, кто из них толкнул дверь. После мига потрясения она смогла лишь отвести взгляд, прижимаясь спиной к стене в коридоре, всхлипывая в ладони. Констебль забыл о выдержке и сжался на пороге, сдерживая тошноту.
Она ожидала тела, это было понятно из запахов. Она ожидала их высушенное и сморщенное состояние, но это ни капли не подготовило ее к зрелищу. И она не ожидала, что их будет так много.
Или что они будут такими маленькими.
Трупы лежали аккуратно. Некоторые — на диванах, укутанные в одеяла. Другие сидели за столами, ладони касались чашек или блюдец. Остальные сидели на полу, скрестив ноги, между ними лежали доски с играми. Одна была больше и, видимо, старше остальных, облаченная в строгое платье, она прислонялась к стене у двери, словно приглядывала за остальными.
На дальней стене зеленым восковым мелком были выведены кривые буквы:
Ну и где твой мелкий божок?
Коридор вокруг Виддершинс стал заполняться людьми, и когда в голову пришла мысль, чтобы констебли закрыли дверь и не показывали родителям, что внутри, было слишком поздно.
Еще никогда за свою тяжкую жизнь Виддершинс не слышала крики, что пронзили ее, выжигая это воспоминание. Она прижала мокрые от слез ладони к ушам и стиснула зубы до боли в челюсти, но не могла заглушить их. Каждый всхлип, каждый вопль и горестно произнесенное имя были кинжалом в ее животе.
Виддершинс знала, для кого было это послание. И если она не была виновата в том, что Ируок убил, то из-за нее он убил здесь.