— Важно некоторым.
Ренард вряд ли должен был услышать это, Робин могла даже не понять, что говорила вслух. Он нахмурился, огляделся, проверяя, что другие искатели не слышат, и склонился, словно осматривал запястье девушки.
— Все, что я сказал этому щеголю, было правдой, Робин. Виддершинс не пришла сама только потому…
— Знаю, — Робин смогла слабо улыбнуться, услышав, как Ренард назвал Эврарда, когда сам одевался так, словно ухаживал за дочерью радуги, но ее поведение и подавленный вид почти не изменились. — Я знаю, почему она не могла быть здесь.
Она не добавила «Но все же…», но Ренард это услышал.
И с приливом вдохновения он понял.
— Ты ее любишь.
Лицо Робин стало каменным, нет, ледяным. На щеках появились два красных пятна.
— Молчи! Закрой рот!
Ренард оглянулся, махнул растерянным искателям оставаться на местах, он мог справиться тут сам.
— Ты не знаешь, о чем говоришь! Ты ничего не знаешь! — она понизила голос, но заменила громкость пылом. — Не смей больше так говорить, понял! Я? Виддершинс?! Это не… Мы не можем даже… она не…
Ренард не был близок с Робин. Она была для него лишь подругой Виддершинс, помогающей управлять «Дерзкой ведьмой». И все же он сжал ее плечи.
На миг Робин напряглась, словно хотела убежать или ударить его, а потом лед треснул. Она обняла его, слезы, что она сдерживала, промочили его одежду.
— Нельзя ей говорить! — всхлипывала Робин. — Прошу, Ренард, не надо!
— Тише, я ничего не скажу. Обещаю.
Он повернул голову до боли в шее, пытаясь встретить взгляд товарищей, не прерывая объятия. Он убедился, что завладел их вниманием, кивнул на кресло, где она сидела с цепью, и осторожно и тихо сказал:
— Это слишком.
Он обрадовался, когда искатели кивнули и отвели взгляды, пока девушка приходила в себя.
«Пусть верят лжи. Так лучше для всех».
— Идем, Робин, — мягко сказал он, когда ее дрожь стала утихать. — Тебе нужно домой, — он воспринял ее шмыганье как согласие и стал медленно выбираться из ее хватки.
— Ренард?
— Да, милая?
Она икнула.
— Откуда ты узнал? — прошептал она. — О моих чувствах к…?
Он не видел повода отвечать честно. Честность, насколько знал Ренард, редко поощрялась. Но почему-то врать или не отвечать казалось неправильным.
Печально улыбаясь, он убрал слезы с ее лица костяшками пальцев в перчатке.
— Легко заметить похожего на себя, дитя.
Глаза Робин расширились, а потом и ее улыбка.
— Я сохраню твой секрет, — пообещала она.
— Я знаю, Робин.
Придерживая девушку за плечо, вор повел ее из склада в сторону дома.
Глава пятнадцатая
Силуэт — это явно был силуэт, а не человек или существо — появился сверху в дверном проеме, показался медленно, словно вытягивался из потолка. Ужасно тощие конечности, невозможно длинные пальцы, дергающаяся плоть вокруг рта, и, конечно, эта шляпа и плащ, эти складки, что не открывали движения под ними и не слушались притяжения. Ируок спустился в коридор, вошел в комнату епископа одним беспечным шагом, и никто не помешал ему.
Почти.
Будь она спокойнее, не такой разъяренной и испуганной, Виддершинс заметила бы, что Ируок двигался не так, как при первой встрече. Его шаги были менее уверенными, руки и плечи содрогались. Он сжимал челюсти, щурился, словно смотрел на солнце. Виддершинс могла заметить это и задуматься.
Но нет. Она ничего не заметила, кроме самого Ируока. Она увидела существо, была уверена, что на его руках и губах остались пятна крови. Она слышала смех призрачного хора, но в голове раздавались крики ужаса убитых детей.
Весь гнев и вина, которые она ощущала после обнаружения тел наверху в поместье Ламарр, и ярость Ольгуна из-за неправильного присутствия этого фейри в городе смертных, сошлись и стали искрой, вспыхнули.
Никакого общения, даже на уровне эмоций, как делали несколько лет воровка и божество. Сегодня они действовали как единое целое.
Ируок только начал делать второй шаг в комнате, а Виддершинс появилась над плечами остальных. Прыжок был невозможен без разгона, но она пролетела над их головами. Она сжалась в комок, падая, чуть не задела потолок и мраморный стол. Стекло хрустнуло под ее ногой и коленом, она пригнулась, но осколки не пронзили одежду и кожу. Она смотрела вперед, на Ируока, а руки двигались по сторонам, одна забрала пистоль у стража церкви, а другая вытащила рапиру из ножен констебля Сореля.
Другие в комнате еще охать не перестали от потрясения, когда пистоль оглушительно выстрелил, и даже Ируок не был достаточно быстрым, чтобы избежать выстрела.