У Марли были славные предки — и он оказался их достоин. По крайней мере в преследовании добычи ему не было равных. Правда, пока он не понимал, зачем приносить палку хозяину. «Если она тебе так нужна, — должно быть, думал он, — прыгай в воду сам!»
Он выскочил на берег, сжимая добычу в зубах.
— Сюда, неси сюда! — крикнул я и хлопнул в ладоши.
Марли в восторге заплясал вокруг меня, обдавая меня брызгами воды и песка: ему хотелось, чтобы я за ним погонялся. Я сделал несколько выпадов — однако и скоростью, и ловкостью он явно меня превосходил.
— Эй, тебе положено приносить добычу, а не убегать с ней! — кричал я ему, но кричал напрасно.
Я подобрал с земли другую палку и начал разыгрывать с ней спектакль: поднимал ее над головой, перебрасывал из руки в руку. Упрямство Марли таяло на глазах. Палка в зубах, несколько секунд назад казавшаяся ему ценнее всех сокровищ, вдруг потеряла всякую привлекательность. Моя палка властно влекла его к себе. Он подкрадывался все ближе… ближе… и наконец оказался от меня всего в нескольких сантиметрах.
— «Пока живут на свете дураки…» Правда, Марли? — пропел я медовым голосом и повертел палкой у него перед носом.
Марли следил за ней тоскливыми глазами.
— Ты же хочешь ее… — прошептал я.
Конечно, так оно и было! Вот рот его приоткрылся — а в следующий миг он рванулся вперед, пытаясь схватить вторую палку и не выронить первую. Миг — и я торжествующе вздернул обе палки над головой.
— А все потому, что ты — животное, а я твой хозяин, — наставительно сказал я.
Я бросил одну палку в воду — и он с лаем кинулся за ней. Вернувшись, он уже не подходил ко мне близко — прошлый опыт его кое-чему научил. Остановившись от меня метрах в пяти, он жадно следил глазами за новым (бывшим старым) предметом своих вожделений — первой палкой, которую я теперь высоко поднял над головой. Мозг его снова напряженно работал. Он думал: «Подожду, пока он ее бросит — тогда у меня снова будет две палки, а у него ни одной».
— Надеюсь, ты не считаешь меня полным идиотом? — поинтересовался я.
А затем отступил назад, испустил воинственный вопль, размахнулся… Марли, разумеется, кинулся в море. Но палку-то я не бросил! Думаете, Марли это понял? Да он едва не до Палм-Бич доплыл, прежде чем сообразил, что палка по-прежнему у меня в руке!
— Хватит издеваться над животным! — сквозь смех простонала Дженни.
Наконец Марли выбрался на берег и плюхнулся на песок, по-прежнему сжимая в зубах свою палку. Я показал ему свою, напомнив, как он о ней мечтал, и приказал: «Брось!» И еще раз: «Брось!» Сработало не сразу, но наконец он подчинился. И едва его палка упала на песок, я бросил ему свою. Мы повторяли это вновь и вновь, и наконец Марли усвоил урок.
— Так устроена жизнь, малыш, — объяснял я ему. — Чтобы что-то получить, надо что-то отдать.
По дороге к дому я заметил Дженни:
— Знаешь, мне кажется, он начинает понимать.
Она взглянула на Марли, трусящего рядом с палкой в зубах, и ответила:
— Я бы не стала на это рассчитывать.
На следующее утро, до рассвета, меня разбудили тихие рыдания Дженни. Я обнял ее, она уткнулась мне в плечо, и моя футболка мгновенно промокла от слез.
— Со мной все хорошо, — бормотала она. — Правда-правда. Просто… ну, ты понимаешь…
Да, я понимал. И сам, хотя и старался держаться бодро, ощущал ту же тупую боль потери.
В тот же день я взял Марли с собой в поездку по магазинам. На обратном пути заглянул в цветочный киоск и купил огромный букет цветов в вазе, надеясь немного приободрить Дженни. Чтобы ваза не перевернулась, я пристегнул ее к заднему сиденью рядом с Марли. Проезжая мимо зоомагазина, я вдруг сообразил, что Марли тоже заслужил подарок.
— Будь хорошим мальчиком! — приказал я. — А я сейчас вернусь. — И побежал в магазин, чтобы купить ему кость.
Несколько минут спустя мы подъехали к дому. Дженни встречала меня у дверей, и Марли радостно выскочил из машины, чтобы с ней поздороваться.
— А у нас для тебя сюрприз… — начал я.
Однако сюрприз поджидал меня самого. Я точно помнил, что букет состоял из белых маргариток, желтых астр, лилий и красных гвоздик. Так вот: теперь гвоздик не было!
В конце концов я поймал Марли, разжал ему зубы — и получил неопровержимые доказательства вины. Глубоко в пасти, между зубами, застряла одинокая красная гвоздичка. Остальные, видимо, уже благополучно переваривались в желудке. Я готов был его убить.