— Она просила гвоздику, — говорил я продавцу из ночной смены, с которым уже сошелся по-дружески. — Вы уверены, что это гвоздика?
Вместе с беременностью продвигалось обучение Марли. Я работал с ним каждый день и скоро уже мог развлекать друзей представлением — по команде «Воздух!». Марли падал на землю плашмя, разбросав лапы. Если я командовал громко и сурово, он подчинялся, иногда даже с охотой, но по умолчанию существовал в режиме «полное непослушание».
А еще он обожал манго, что дюжинами сыпались с ветвей у нас на заднем дворе. Крупные тяжелые плоды, такие сладкие, что от них ныли зубы. Марли обычно распластывался на траве, выбирал плод посочнее, зажимал между лапами и вонзал в него зубы, с хирургической точностью очищая от шкурки.
Ел он и многое другое: полотенца, губки, носки, использованные прокладки, белье.
На день рождения Дженни я купил ей восемнадцатикаратное золотое ожерелье — тонкую изящную цепочку с крохотной застежкой. Она тут же надела украшение. Но несколько часов спустя поднесла руку к горлу и воскликнула:
— Мое ожерелье! Где оно?
Очевидно, она плохо закрепила застежку, и ожерелье соскользнуло.
— Не паникуй, — сказал я. — Из дома мы не выходили. Оно где-то здесь.
Мы принялись искать ожерелье, а Марли весело прыгал вокруг. Постепенно до меня начало доходить, что он как-то очень уж возбужден. Я обернулся к нему — он отпрянул. Черт побери! «Мамба Марли!» Это могло означать только одно!
— Что это свисает у него из пасти? — с тихим ужасом в голосе поинтересовалась Дженни.
«Что-то» было тонкое, изящное… и определенно золотое.
— Только без резких движений! — прошептала Дженни.
Мы застыли на месте.
— Все хорошо, малыш, все хорошо, — начал я медовым голосом. — Мы на тебя не сердимся. Просто хотим, чтобы ты вернул нам ожерелье.
Осторожно, словно по тонкому льду, мы с Дженни принялись обходить его с двух сторон. Казалось, перед нами бомба, способная взорваться от любого неосторожного движения.
— Спокойно, Марли! — проворковала Дженни самым ласковым и убедительным голосом, на какой только была способна. — Просто положи ожерелье, и никто не пострадает…
Марли подозрительно смотрел то на меня, то на нее. Мы загнали его в угол, но он понимал: у него есть что-то такое, что нам очень нужно.
Мы с Дженни переглянулись. Не прозвучало ни слова, но мы знали, что делать. Не в первый раз мы вытаскивали семейные ценности из пасти Марли. Ей предстояло схватить его за ляжки, я хватал за голову, разжимал челюсти и извлекал контрабанду. Однако был у этого плана один серьезный недостаток — Марли уже знал, как это делается.
Мы были уже в полуметре от него. Я кивнул Дженни и беззвучно прошептал:
— На счет «три»!
Но прыгнуть мы не успели — Марли запрокинул голову и издал громкий чавкающий звук. Конец цепочки исчез у него в пасти. Я бросился вперед, разжал ему челюсти и сунул руку в пасть.
— Поздно! Он ее проглотил!
Дженни принялась колотить Марли по спине, приговаривая:
— Выплюнь, черт тебя побери, выплюнь!
Все напрасно. Марли громко, удовлетворенно рыгнул.
Быть может, Марли и выиграл битву, но до победы в войне было еще далеко. Зов природы работал на нас. Мы знали: рано или поздно проглоченное выйдет наружу. Как ни отвратительно об этом думать, теперь мне предстояло копаться в его какашках — иначе утраченного не найти.
Итак, я приготовил Марли его любимое слабительное — огромную миску нарезанных переспелых манго — а сам приготовился ждать. Три дня, вместо того чтобы закапывать экскременты в песок на заднем дворе, я подбирал их совком, аккуратно раскладывал на широкой доске и ворошил веткой, а затем поливал из шланга, словно золотоискатель, промывающий кучу пустой породы в поисках нескольких крупинок золота. Посторонние предметы — шнурки, гитарные струны и так далее — попадались довольно часто. Но ожерелья не было.
На четвертый день мое упорство было вознаграждено. С обычным восклицанием: «Не могу поверить, что роюсь в собачьем дерьме!» — я разложил последний вклад Марли на доске и принялся за поиски. Уже готов был бросить это дело, как вдруг заметил что-то странное: коричневый комок размером с орех. На ожерелье он совсем не походил, однако было ясно, что это что-то инородное. Подцепив странный предмет веткой, я подтащил его к себе поближе и окатил из шланга. Вот в очистительных струях блеснуло что-то удивительно яркое…