— Вы что, берете его сниматься? — переспросил я.
— Да, и прямо сейчас! Он нужен для следующей сцены.
Через полчаса, еще не вполне веря, что нас действительно пригласили сниматься, я был в отеле. Госс встретил меня с распростертыми объятиями. Как выяснилось, он просмотрел отснятую вчера пленку и пришел в восторг.
— У вас потрясающий пес! — восклицал он. — Таких гениальных актеров я и среди людей не встречал!
Я почувствовал, что раздуваюсь от гордости.
— Мы всегда знали, что Марли себя еще покажет, — скромно заметила Дженни.
Съемки в Лейк-Уорт продолжались еще несколько дней — и главным их героем стал Марли. Вся съемочная группа, особенно женщины, безмерно его баловали. Стояла страшная жара, и на одного из помощников режиссера была возложена обязанность всюду следовать за Марли с кувшином ледяной воды, чтобы тот мог в любой момент утолить жажду. Я на пару часов заехал на работу, оставив Марли на попечение киношников, а когда вернулся, обнаружил, что мой пес царственно разлегся посреди стоянки, задрав в воздух все четыре лапы, а красавчик-гример с наслаждением чешет ему живот.
Звездный хмель ударил в голову и мне. Я уже ловил себя на желании представляться как «хозяин того Самого Марли» или небрежно ронять фразы типа: «В следующем фильме хотелось бы получить роль со словами… то есть с лаем».
На съемочной площадке мы с Дженни провели четыре полных дня — и к концу этого срока уже чувствовали себя полноценными членами семьи «Шутинг гэллери». Пусть неоплачиваемыми, что за беда?
— Спасибо вам, ребята! — восторженно восклицала Дженни, садясь в грузовик на исходе четвертого дня. — Ждем не дождемся, когда увидим смонтированный фильм!
Однако пришлось набраться терпения. Нам посоветовали позвонить через восемь месяцев и попросить, чтобы нам выслали пленку. Но когда я позвонил, мне сказали:
— Знаете… позвоните, пожалуйста, месяца через два.
Я ждал, и звонил, и снова ждал, и снова звонил — и каждый раз меня отсылали ни с чем. В конце концов я перестал звонить. Быть может, думал я, директор студии счел, что слишком накладно будет вырезать этого чертова пса из каждой сцены. Два года прошло, прежде чем мне выпала возможность насладиться актерским талантом Марли.
Зайдя в пункт видеопроката, я вдруг, по какому-то наитию, спросил клерка, не слышал ли он о фильме под названием «Последний гол». Оказалось, что слышал, более того — этот фильм нашелся в прокате, и даже в нескольких копиях!
Только позднее я узнал его печальную историю. Не найдя благоволения у национальных дистрибьюторов, «Шутинг гэллери» вынуждена была подвергнуть кинодебют Марли самой незавидной судьбе. «Последний гол» был отправлен прямиком на видео. Но в тот момент меня все это не волновало. Я влетел в дом с кассетой в руках, крича Дженни и ребятам, чтобы они скорее включали видеомагнитофон. В общей сложности Марли показался на экране минуты на две — но для нас это были самые интересные минуты во всем фильме.
— Марли, это Марли! — кричал маленький Конор.
— Марли — кинозвезда! — вторил ему Патрик.
Только сам Марли принял свою славу с полным равнодушием — зевнул и улегся спать под кофейным столиком. К финальным титрам он уже спал сном младенца. По экрану плыли имена двуногих актеров, а мы напряженно ждали. Что, если Марли в титрах не упомянут? Но вот и он — огромные буквы на экране: «ПЕС МАРЛИ… В РОЛИ САМОГО СЕБЯ».
Глава десятая
В стране Бокахонтас
Через месяц после окончания съемок «Последнего гола» мы распрощались с Уэст-Палм-Бич и со всем, что связывало нас с этим городком. В нашем квартале произошло еще два убийства; однако в конечном счете не криминал, а теснота выгнала нас из маленького бунгало на Черчилль-роуд. Дети росли, и им требовалось больше места. Да и Марли вымахал будь здоров; бегая по дому, он постоянно натыкался на мебель, все опрокидывал и переворачивал.
Кроме того, Дженни, решив совмещать воспитание детей с карьерой, работала теперь на полставки в отделе очерков «Пост». Писала она в основном дома. Так что у нас были все причины переехать поближе к моей редакции.
Жизнь полна иронии, и одной из ее милых шуток стало то, что спустя несколько месяцев напряженных поисков мы обосновались в том самом городке, над которым я любил посмеяться в своих статьях. Называлось это место Бока-Ратон, что в переводе с испанского означает «Крысиная пасть».