Во внутреннем дворе крака Виа де Маривет под цветущей черешней сидел и скучал молодой человек. На коленях его лежала истрёпанная толстая книга, полная таблиц и кудрявых формул, которые ему было необходимо выучить уже к следующей субботе для третьего в этом месяце экзамена. С каждой новой прочтённой страницей жизнь казалась ему всё более безотрадной, полной лишений и несправедливости от осознания того, что, несмотря на аккуратно начерченную на подошве перевёрнутую руну Гутт и обещание отцу во что бы то ни стало получить оценку «отлично», в реальности его, скорее всего, ожидал феерический провал.
Находясь на грани отчаяния от неизбежного унижения перед уважаемыми председателями Коллегии и прочими представителями чарующего мира сводок, дебетов, кредитов и налоговых вычетов и удручённый перспективами быть с позором изгнанным из Коллегии с вещами, брошенными ему профессорами из окна, он вздохнул и пробормотал себе под нос очень неприличное слово, которое не преминул сразу вывести на полях учебника напротив формулы вычисления возвратного налога, запечатлевая в нём всю свою горечь и злость на проклятую судьбу.
Шлёп! Спелая сочная ягода стукнулась прямиком о кудрявую макушку и, отскочив, ударилась о страницу рядом с жирно начерченным ругательством.
– Эй! – сидящий под деревом молодой человек отвлёкся от грустного созерцания видения своего печального будущего на оплетённой виноградной лозой стене и посмотрел вверх.
Из листвы на него с интересом смотрела симпатичная мордашка с большими аквамариновыми глазами в обрамлении густых чёрных ресниц и вздёрнутым конопатым носиком. В буре растрёпанных волос торчали ветки и листья.
– Почему ты побитый? – Валеска рассматривала его царапину на носу.
– Подрался, – студент удивлённо посмотрел на внезапно появившуюся на дереве девочку, потому что был абсолютно уверен, что всё это время сидел здесь совершенно один.
– Зачем ты подрался?
– Теперь это уже неважно.
– Болит?
– Немного.
– Хочешь, я подую, и всё заживёт?
Керро улыбнулся.
– Твоя сестра уже подула. Ты откуда здесь взялась? – спросил он, покраснев. – Я думал, ты с учителем пения.
– Он нудный, я от него и спряталась, – пожала загорелыми плечами Валеска и, отогнав от щеки пчелу, свесилась с толстой, густо усыпанной черешенками ветки в попытке рассмотреть в книге что-нибудь интересное для своей любознательной натуры.
– Ты это слово написал?
Керро быстро захлопнул книгу, спрятав от любопытных девчачьих глаз неприличную надпись.
– Чего краснеешь? Я уже слышала это слово от Чиро, когда папа якобы случайно бросил в камин какие-то его бумажки.
– Я готовлюсь к экзамену «Анализ эффективности и ликвидности торговых путей и методы контроля реализации продукции в южных регионах». Всё, что я люблю, – рука Керро неуверенно поводила по обложке, а зелёные глаза стали совсем печальными, как у сиротки.
– Язык сломать можно, – сочувствующе вздохнула девочка и сунула в рот сорванную ягоду, заболтав в воздухе босой чумазой ногой. – Почему учёные любят такие зубодробительные названия? Я бы давала диплом уже за то, что кто-то вообще может выговорить это без запинки.
Студент снова попытался сосредоточиться на чтении.
– Уиньк! – испачканные в соке указательный и средний пальцы оттянули угольную курчавую прядку страдальца, как пружинку.
– Эй?! – будущий хранитель казны схватился за волосы. – Ты чего?
– Мне скучно, – буркнула младшая дочка Виттории-Лары и облокотилась о выдолбленную выемку в стволе, будто о спинку личного кресла.
– Мне тоже, но я же не хватаю людей за волосы.
– А я хватаю.
Керро нахмурился, оскорблённый неуважением к своему тяжкому бремени.
– У меня скоро экзамен, не мешай.
– Но мне ску-у-учно. Развлеки меня, – заскулила девчонка, подперев очаровательные пухленькие щёчки руками.
– Я не трубадур. Я занят.
Юноша фыркнул и снова погрузился в унылое чтиво. Графская дочка надула губки, сильнее затянула на поясе узел, собранный из юбок, чтобы те не мешали лазать по веткам, и забралась выше, туда, где черешня цвела самым буйным цветом. Из недр густой листвы раздался ещё один скорбный вздох.
Керро почувствовал вину за то, что обидел подругу.
– Ты-то что вздыхаешь? – он посмотрел наверх в поисках Валески, но увидел только босую стопу, торчащую из листвы почти у самой макушки. – Не тебя в следующую субботу вышвырнут из Коллегии с позорным письмом.
– Мир – ужасное мрачное место, полное подлости, лжи и коварства.
– Книжек начиталась? – юноша без труда узнал знакомый слог романов, которыми зачитывалась Флорестелла.