— Не думал, что ты на это способна, — сказал Валландер. — Я-то считал, что ты хочешь стать дизайнером по мебельной обивке.
— Еще ничего не потеряно. Дай мне попробовать свои силы.
— Конечно, пробуй, — ответил он. — В молодости времени хоть отбавляй. Не то что у старого полицейского вроде меня.
Линда и Кайса хотели порепетировать еще часок-другой. Договорились, что Валландер будет ждать Линду дома.
Стоял славный летний вечер. Валландер медленно шел по Мариягатан, его переполняли впечатления. Несмотря на рассеянность, он заметил, что машины сигналят. Значит, Швеция победила. Валландер спросил у прохожего, как закончился матч — Швеция выиграла со счетом 3:1. Валландер рассмеялся. Затем его мысли вернулись к дочери. Ведь в сущности, он о ней почти ничего не знает… Пока он даже не спросил, есть ли у нее парень.
В половине десятого Валландер переступил порог квартиры. Не успел он захлопнуть дверь, как раздался телефонный звонок. Сразу засосало под ложечкой. Услышав голос Гертруд, Валландер успокоился.
Но — слишком рано. Гертруд была очень взволнованна, и поначалу он едва понимал, что она говорит. Валландер попросил ее успокоиться.
— Ты должен приехать, — сказала она. — Немедленно.
— Что случилось?
— Я не знаю. Но твой отец принялся жечь картины. Он сжег все, что было в мастерской. И запер дверь. Ты должен приехать.
Она положила трубку, чтобы он не тратил время на расспросы. Валландер стоял, уставившись на телефон.
Затем поспешно написал записку для Линды и оставил перед дверью на коврике.
Через несколько минут он уже был на пути в Лёдеруп.
28
Валландеру пришлось остаться в Лёдерупе на ночь.
Пока он ехал в машине, в голову приходили самые страшные мысли. Наконец он затормозил у маленького сада. Гертруд встретила его во дворе. Валландер понял, что она плакала, хотя сейчас уже взяла себя в руки и отвечала на его вопросы сдержанно. Помутнение рассудка, если это было оно, случилось у отца совершенно внезапно. Был летний воскресный вечер, они сидели и обедали; казалось, все идет как обычно. Они ничего не пили. После еды отец, по своему обыкновению, отправился на бывшую конюшню, где теперь помещалась мастерская. Неожиданно до Гертруд донесся шум. Выйдя на крыльцо, она увидела, что отец выкидывает в сад пустые банки из-под красок. Сначала она думала, что он хочет навести в мастерской порядок: там было достаточно хлама. Но когда в сад полетели неиспользованные картинные рамы, Гертруд решила вмешаться. Она подошла и спросила, что он делает, — отец не ответил. Вид у него был отсутствующий, он как будто не слышал, что к нему обращаются. Тогда Гертруд схватила отца за руку, но тот вырвался и заперся внутри. Через окно она видела, как отец разводит в камине огонь, а когда он начал рвать картины и засовывать в самое пламя, бросилась звонить Валландеру. Все это Гертруд рассказала, пока они спешили через сад к мастерской. Валландер увидел, что из трубы валит серый дым. Он подошел к окну и заглянул внутрь. Отец походил на дикаря или сумасшедшего. Волосы дыбом, очков нет — должно быть, он их потерял — мастерская полностью разгромлена. Отец шлепал босиком по лужам разлитых красок и топтал разбросанные по полу холсты. Валландеру показалось, что из камина выглядывает ботинок. Отец продолжал рвать картины и швырять куски в огонь. Валландер постучал в окно. Отец не обратил на него никакого внимания. Валландер подергал дверь — действительно заперто. Тогда он стал с силой барабанить в нее и кричать, что это он, его сын. Никакого ответа. Шум внутри продолжался. Валландер огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было выломать дверь. Он знал, что весь свой инструмент отец хранит в мастерской, в той самой комнате, где он теперь заперся. Валландер мрачно оглядел дверь, которую сам когда-то навешивал. Снял куртку и протянул Гертруд. Взяв небольшой разбег, он изо всех сил налег на дверь плечом. Дверная коробка затрещала, и он ввалился в комнату, стукнувшись головой о тачку. Отец лишь бросил на него отсутствующий взгляд и продолжал рвать картины. Гертруд тоже хотела войти, но Валландер жестом приказал ей оставаться снаружи. Однажды ему уже приходилось наблюдать отца в таком состоянии — отсутствующий вид и маниакальное помутнение рассудка: тогда он, в пижаме и с сумкой в руке, брел через глинистое поле. Валландер обнял отца за плечи и принялся успокаивать. Спросил, не случилось ли чего-нибудь. Сказал, что картины хорошие, лучше не бывает, а глухари так просто замечательные. Ничего особенного не произошло, никто не застрахован от случайного срыва. Но сейчас пора кончать с этой бессмысленной топкой, к чему топить посреди лета? Сейчас они приберут в мастерской и обсудят предстоящую поездку в Италию. Валландер говорил, не останавливаясь и крепко держа отца за плечи, — не как арестованного, но будто удерживая его в действительности. Отец совсем притих и близоруко смотрел на сына. Не переставая говорить, Валландер нашел взглядом его раздавленные очки. Гертруд по-прежнему оставалась снаружи. Он коротко спросил, есть ли у отца запасные. Запасные очки у отца были, и она побежала за ними в дом. Вернувшись, протянула Валландеру, а тот, протерев рукавом, посадил их отцу на нос. Все это время он не переставал его успокаивать, повторяя одни и те же слова, словно единственную затверженную наизусть молитву. Сначала отец глядел на него неуверенно и смущенно, но постепенно удивление брало верх. Теперь он окончательно пришел в себя, и Валландеру больше не нужно было держать его за плечи. Отец опасливо обвел взглядом произведенное им опустошение.