Валландер собрался звонить в Мальмё, но тут в дверях появился Мартинсон.
— Я тут подумал об одной вещи, — сказал он и прислонился к дверному косяку.
Валландер ждал.
— Луиза Фредман плутала по парковым дорожкам, — продолжал Мартинсон. — Вот я и подумал, что тут есть какое-то сходство с той девушкой, которая бегала по рапсовому полю.
Мартинсон прав. Сходство есть, хотя и отдаленное, подумал Валландер.
— Пожалуй, — сказал он вслух. — Жаль только, что они не имеют друг к другу никакого отношения.
— И все равно странно.
Мартинсон собрался уходить, но снова задержался в дверях.
— На этот раз ты угадал, — сказал он.
Валландер кивнул.
— Я знаю. И Анн-Бритт тоже.
— Поделите тысячу на двоих.
— Когда принимаются ставки на следующий матч?
— Еще успеется, — сказал Мартинсон и вышел.
Валландер набрал номер.
Дожидаясь ответа, он выглянул в открытое окно. По-прежнему стояла чудная погода.
Но на другом конце провода раздался голос Форсфельта, и все мысли о погоде сразу забылись.
Вечером, в начале десятого, Хувер вышел из подвала. Перед тем он долго стоял над куском черного шелка, на котором были разложены наточенные топоры, и выбирал. В конце концов он остановился на самом маленьком — единственном, который пока еще не был в деле. Хувер заткнул топор за широкий кожаный пояс, надел шлем и вышел на улицу. Как и всегда в таких случаях, ботинки он оставил в подвале.
Вечер был очень теплым. Хувер избегал больших трасс, заранее наметив маршрут по карте. На дорогу, по его расчетам, уйдет почти два часа. В начале двенадцатого он будет на месте.
Накануне ему пришлось изменить планы. Неожиданно вернулся человек, которому в прошлый раз удалось улизнуть за границу. Хувер решил больше не рисковать, он не мог позволить ему уйти во второй раз. Он прислушался к сердцу Геронимо. Ритмичный стук барабана в его груди дал ответ. Ждать нельзя. Нельзя упускать случай.
Сквозь пластик шлема летний пейзаж казался синим. Слева краешком глаза он видел море, мигающий свет судов и датский берег. Хувер был взволнован и счастлив. Уже совсем скоро он принесет сестре последнюю жертву и наконец выведет ее из тумана, в котором она блуждала до сих пор. Она вернется к жизни в самый разгар лета.
В начале двенадцатого Хувер был в городе. Еще через пятнадцать минут он остановился невдалеке от большого особняка, скрытого в глубине старого сада. Он взял цепь и пристегнул мопед к фонарному столбу. По другой стороне улицы прогуливалась пожилая пара с собакой. Он подождал, пока они пройдут, снял шлем и засунул в рюкзак. Невидимый в тени деревьев, Хувер бросился на другой конец сада — туда, где начиналось футбольное поле. Он спрятал рюкзак в траве и стал пробираться сквозь живую изгородь, в которой предусмотрительно проделал лаз. Кустарник царапался и колол ему руки и ноги. Но Хувер научился не чувствовать боли. Геронимо не потерпит ни малейшего проявления слабости. Его цель свята, так говорится в книге, которую он получил от сестры. Для достижение цели потребуются все его силы, и он готов пожертвовать ими без остатка.
Он пробрался в сад чудовища и теперь находился к нему как никогда близко. В верхнем этаже горел свет, нижний был темен. Он вспомнил, что сестра бывала здесь прежде, и эта мысль привела его в бешенство. Она рассказывала ему о доме, и Хувер еще тогда решил, что спалит его дотла. Но — не сейчас. Позже. Он крадучись приблизился к подвальному окошку и осторожно вынул раму: крепеж был выкручен заранее. Пролезть внутрь не составило для него никакого труда. Он знал, что попадет в погреб, где раньше хранились зимние яблоки. Там и теперь чувствовался их слабый кисловатый запах. Хувер прислушался. Все тихо. Он прошмыгнул вверх по лестнице, ведущей из подвала, и очутился в просторной кухне. По-прежнему тишина. Только слышно, как вода шумит в трубах. Хувер включил духовку и, оставив дверцу открытой, двинулся на верхний этаж. В руке он сжимал топор. Хувер был совершенно спокоен.
Дверь в ванную была чуть приоткрыта. В темноте коридора он различил человека, которого должен убить. Тот стоял перед зеркалом, намыливая себе лицо. Хувер бесшумно скользнул по коридору и встал за дверью в ванную комнату. Затаился. Когда мужчина погасил в ванной свет, Хувер занес топор. Один удар — и мужчина повалился на ковер, не издав ни единого звука. Хувер срезал полоску кожи с его темени и сунул в карман. Затем стащил тело вниз по лестнице. Пижамные штаны, в которые был одет убитый, сползли и волочились следом, зацепившись за одну ногу. Хувер старался не смотреть на него.