— В поле лежит мертвая женщина, — сказал он. — В наших силах только огородить территорию, прежде чем тушить пожар.
Нурен кивнул.
— Это был несчастный случай? — спросил он.
— Скорее, самоубийство, — ответил Валландер.
Через несколько минут прибыл Мартинсон, Нурен принес Валландеру картонную чашечку с кофе. Тот смотрел на свою руку, думая, почему она не дрожит. Сразу после этого на машине прибыли Хансон и Анн-Бритт Хёглунд, и Валландер рассказал коллегам о случившемся.
Каждый раз он повторял одно и то же выражение: «Она горела, как факел».
— Какой кошмар, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.
— Гораздо страшнее, чем просто «кошмар», — сказал Валландер. — Когда стоишь без дела и ничем не можешь помочь. Надеюсь, вам никогда не придется такое пережить.
Они молча наблюдали за работой пожарников, которые ограничивали горящий участок земли. Уже столпилась куча любопытных, но держались они на расстоянии от полицейских.
— Как она выглядела? — спросил Мартинсон. — Ты видел ее вблизи?
Валландер кивнул.
— Кто-то должен поговорить со стариком, — сказал он. — Его зовут Саломонсон.
Хансон увел Саломонсона на кухню. Анн-Бритт Хёглунд вышла поговорить с Петером Эдлером. Огонь уже начал ослабевать. Вернувшись, она сообщила, что скоро все закончится.
— Рапс горит быстро, — сказала она. — Кроме того, поле мокрое. Вчера прошел дождь.
— Она была молодая, — сказал Валландер. — Смуглая, с черными волосами. Одета в желтую ветровку. Кажется, джинсы. Во что обута, не знаю. И еще она была испугана.
— Чего она боялась? — спросил Мартинсон.
Валландер задумался.
— Она боялась меня, — ответил он чуть погодя. — Я не совсем уверен, но, по-моему, она еще больше испугалась, когда я прокричал, что я из полиции и приказал ей остановиться. А чего еще она боялась, я, разумеется, не знаю.
— Так она поняла, что ты сказал?
— Во всяком случае, слово «полиция» она поняла. В этом я уверен.
От пожара теперь остался только густой дым.
— В поле никого другого не было? — спросила Анн-Бритт Хёглунд. — Ты уверен, что она была одна?
— Нет, — сказал Валландер. — Совсем не уверен. Но никого, кроме нее, я не видел.
Они молча стояли, раздумывая над тем, что он сказал.
«Кто она? — думал Валландер. — Откуда она? Зачем подожгла себя? Если ей хотелось умереть, почему она выбрала такой мучительный способ?»
Хансон поговорил с Саломонсоном и вышел из дома.
— Надо бы нам устроить, как в США, — сказал он. — Ментолом мазать под носом. Как же там у него воняет, черт возьми! Вот несчастные старики, которым приходится жить дольше своих жен.
— Попроси кого-нибудь со «скорой» разузнать, как он себя чувствует, — сказал Валландер. — У него, наверно, шок.
Мартинсон ушел отдавать распоряжения. Петер Эдлер снял каску и подошел к Валландеру.
— Скоро все закончится, — сказал он. — Но я оставлю здесь машину на ночь.
— Когда можно будет пройти на поле? — спросил Валландер.
— Через час. Дым еще сколько-то провисит. Но земля уже начала остывать.
Валландер отвел Петера Эдлера в сторону.
— Знаешь ты, что нам предстоит увидеть? — спросил он. — Она опрокинула на себя пятилитровую канистру с бензином. Поле вокруг нее тоже загорелось, так что до этого она, судя по всему, пролила еще больше бензина на землю.
— Да, зрелище, наверно, не из приятных, — признал Эдлер. — Наверное, мало что уцелело.
Валландер ничего не прибавил. Он повернулся к Хансону.
— Как ни крути, всем понятно, что это было самоубийство, — сказал Хансон. — У нас есть лучший свидетель, который только может быть, — полицейский.
— Что сказал Саломонсон?
— Он никогда не видел ее до того, как она появилась там сегодня в пять часов утра. У нас нет причин полагать, что он говорит неправду.
— Иными словами, мы не знаем, кто она, — сказал Валландер. — И откуда она бежала, нам тоже неизвестно.
Хансон посмотрел на него удивленно.
— Почему она обязательно должна откуда-то бежать? — спросил он.
— Она была испугана, — сказал Валландер. — Она пряталась на рапсовом поле. И когда прибыла полиция, она решила себя поджечь.
— Что она там себе думала, мы не знаем, — сказал Хансон. — Может, тебе просто показалось, что она напугана.
— Нет, — сказал Валландер. — Я достаточно повидал страха на своем веку и знаю, как он выглядит.
К ним подошел один из работников «скорой».
— Старика мы забираем в больницу, — сказал он. — Похоже, он очень плох.